Солокерец побагровел, бросил взгляд на Ашу, и вдруг опустил глаза. Реддине стоило титанических усилий никак не выдавать своих эмоций, несмотря на то, что известная ей вселенная норовила обернуться чем-то иным. Чем-то, чего она знать не хотела.
— Истина восторжествует, Хаган, — голос Андреса прозвучал глуше и тише. — Я делаю то, что должен. Я искуплю свои грехи, а ты?
Реддина незаметным движением коснулась пальцами панели с игольником, прикрепленной к бронированным поножам. Неожиданно ей стало ясно, почему здесь нет охраны, и что последует после разговора.
— Позволь моими грехами заняться мне самому, — огрызнулся жрец. — На моем счету гораздо меньше зла, чем на твоем. Это ты предал друзей. Это ты предал императора, а потом пошел дальше, и предал всю человеческую расу. Так что не тебе меня судить! Понял, таракан? Не тебе!
Хаган вдруг сорвался на крик, но тут же взял себя в руки и приказал Редине:
— Солдат, убей его.
Глаза Андреса и Аши встретились, и рыжий солокерец вдруг тепло ей улыбнулся. Совсем как в прошлой жизни. Которая так часто снилась Реддине, наполняя каждую побудку горечью потери.
— Солдат?
Аша, не отрывая взгляда от Мстителя, вытащила из панели игольник. Сердце забилось в груди так, будто она только что пробежала пару миль. В висках застучало, а в горле моментально пересохло. Она почувствовала, как предательски дрожат руки.
Направив оружие на мутанта, Реддина на секунду прикрыла глаза, успокаиваясь, и спросила:
— Воннерут жив?
Хаган застыл, как громом пораженный, изумленно уставился на слишком любопытного "Фанатика Стоика" и дернулся, пытаясь вытащить из рукава балахона спрятанный там миниатюрный разрядник. Аша успела раньше. Развернувшись и присев, она всадила в старика очередь из игольника. Жрец в последний момент попытался уклониться в сторону, но не успел и нашпигованный сталью безмолвно рухнул на пол.
Наступила тишина.
— Я думал, что ты погибла, — сказал Андрес. — Проклятье, мы все думали, что тебя убили, Аша…
— Святой Лоден, Андрес, что с тобой случилось? О чем вы сейчас говорили?! — не услышала его она.
Мститель покачал головой:
— Это долгая история, Аша…
— Что с Воннерутом? Он… Он тоже? — она посмотрела на уродливую конечность солокерца.
Андрес кивнул, и добавил:
— Не так, как многие из нас, но… Я потерял руку, когда мы выжигали тараканьи туннели на Турк-Лане… Но теперь у меня есть это… И единство, Аша. Впервые за много лет я чувствую себя нужной частью большего.
— Турк-Лан?!
— Это та планета в Глубине. Та, которую Воннерут хотел очистить от жуков, и где мы нашли матку. Послушай, Аша…
— О чем вы говорили, Андрес? Причем здесь Раммоны? Почему жрец хотел тебя убить?
— Это неважно! — резко сказал Мститель. — Беги, Аша. Убийство Хагена тебе с рук не сойдет. Спасайся!
Аша подошла к трупу жреца, чтобы отыскать ключи от запоров и освободить мутанта.
— Нет, — догадался об ее намереньях Мститель. — Воннерут специально сдал вам орбитальную платформу. Мне необходимо добраться до Примы, Аша. Я сам вызвался. Мне есть, что сказать Стоику, и он должен меня услышать.
— Что вы задумали?
Солокерец-мутант хмыкнул и внимательно посмотрел на нее:
— Владыка Воннерут пришел мстить, Аша.
— Мстить? Кому? За что? — от избытка информации в затылке угрожающе заныло. Мысли начали путаться.
— Стоику, Аша. За твое убийство.
— Что?! — опешила она.
— Уходи, Аша. Я больше ничего тебе не скажу. Если я доберусь до Примы, то рано или поздно ты все узнаешь и поймешь. А сейчас — спасайся, — он закрыл глаза.
Она еще несколько минут пыталась растормошить солокерца. Даже несколько раз ударила его по лицу, но Андрес больше ничего не сказал и глаз не раскрыл.
На трупе жреца Аша нашла ключ от камеры. Теперь у нее и в самом деле не было выбора. Нужно бежать. Куда угодно, хоть в открытый космос. Даже там будет безопаснее. Но как? До следующей смены осталось около двух часов. Нутана отсутствие жреца не смутит. Убийство вскроется, когда Андресу в шесть вечера доставят ужин. Камеру откроют и увидят на полу мертвого служителя. А дальше все просто: поднимаются данные со спутника Калькуляторов, переданные мертвецами в смежных коридорах, выясняется время, когда жрец входил в буферный зал, сопоставляется время смерти, и дело за малым — узнать, чья же была смена.
Значит, у нее еще четыре часа. Четыре часа на то, чтобы сбежать со "Светлого". Четыре часа до того, как она окончательно станет врагом империи. Всего четыре часа!
Из которых два она обязана потратить на вахту, чтобы не разбудить подозрения Шорса.
Перед выходом из камеры, Аша несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, успокаиваясь. Тщательно проверила доспех, на котором могли оказаться следы крови. Осмотрела подошвы тяжелых ботинок, дотошно проверила глубокий протектор, убедилась, что все в порядке, и только после этого открыла дверь.
Сердце ухнуло в груди и замерло. Рука дернулась к панели с игольником, но Аша усилием воли остановила резкое движение.
Перед ней стоял Нутан, и дуло его разрядника смотрело ей в солнечное сплетение.
Тактик безразлично окинул взглядом камеру, увидел мертвого жреца на ослепительно белом полу, мельком глянул на натекшую лужу крови. И равнодушно посмотрел на Ашу.
— Ты не "Фанатик", — сказал он. Лицо его перекосилось от происходящей внутри нешуточной борьбы с самим собой. — Ты не "Фанатик"…
— Это я его убил! Я его убил, не она! — закричал сзади Мститель. Солокерец рванулся в своих путах. — Я убил! Аша, да скажи ему!
Шорс бросил скучающий взгляд на беснующегося Андреса и опять уставился на Реддину.
— Аша? Значит, ты еще и не Гиан, — заключил он. — Но я не могу тебя убить.
Нутан опустил разрядник дулом в пол. В голосе тактика ясно проступила грусть:
— Я не могу тебя убить…
Реддина боялась пошевелиться, боялась даже вздохнуть слишком громко. С Нутаном ей не совладать, у него всегда была звериная реакция. Если она просто потянется к оружию, у Шорса сработают инстинкты.
Но почему он остановился? Почему он покинул пост? Что случилось с тактиком "Фанатиков Стоика"?
— Идем, — после долгой паузы сказал, наконец, он. — Я должен тебе помочь.
Они вернулись на свое место и безмолвно отстояли остаток вахты, будто ничего и не произошло. Все это время Ашу раздирали на части десятки, сотни вопросов, кружащихся в голове. Ей так хотелось посмотреть на Шорса внимательнее, уловить перемены в нем хотя бы визуально. Но эти два часа она провела как обычно, уставившись в одну точку на стене напротив. Сейчас она всего лишь "фанатик Стоика". И пусть так остается и дальше.
