слабак. Я видел ее вчера снова. Ты знаешь нашу клятву", - и Даниил вытащил из кармана пистолет.
Давид смотрел на брата мучительным взглядом, а Даниил стоял перед ним мрачный и свирепый, и очень темный. Его палец лежал на курке.
"Я не могу, я не могу, Даниил", - сказал Давид.
"Можешь, потому что, будь я на твоем месте, я мог бы и приказал бы тебе сдержать обещание и сделать, как я велю. Спасенья нет, только здесь", - и он поднял оружие.
"Нет, я не могу приказать тебе сделать это, хотя это и было нашим обещанием", - сказал Давид, приложил руки к глазам и вздрогнул.
"Ты младенец", - сказал Даниил с презрением.
"Но, Даниил, есть еще одна возможность. Пришла война. Вашингтон уже близко. Ты должен зачислиться в армию и стать солдатом. Возможно, ты будешь великим полководцем, как когда-то был уверен".
"Ты сказал мне записаться, и я сделаю это".
В ту же ночь Даниил оставил свой дом и через три дня был с Вашингтоном в Гарлеме. Через несколько месяцев у естественного укрепления собралась армия на Белых Равнинах, готовясь противостоять наступлению солдат короля Джорджа. Это было время, когда люди были мрачны, но полны решимости, тень сражения лежала на них, и мужество их было больше, чем их надежды.
Однажды утром часовой, дежуривший на крайнем левом фланге лагеря на окраине города Бедфорд, привел к командиру грустного и угрюмого человека. Командиру сказали, что это дезертир. захваченный в ту ночь.
"Кто ты?" - спросил офицер.
"Я известен как Давид Фанчер"
"Вы слышали обвинение?"
"Это правда. Делайте со мной что хотите. Но позвольте мне сказать следующее: дело в том, что я дезертировал не из трусости".
"Если не из трусости, то почему?"
"Это мое дело".
"Вы знаете наказание, если не будет уважительной причины?" - спросили его.
"Мне известно наказание. Может быть, я рад этому. Кто знает?"
Его увели, и, так как он угрюмо стоял перед офицерами военного трибунала, признал свою вину и не сказал ни слова в оправдание, они вынесли ему приговор - расстрелять на рассвете следующего дня.
Вечером Давид отправил офицеру просьбу: если еще не поздно, он хотел бы поговорить с одним из солдат, которым было поручено казнить его.
"Пусть его желание будет исполнено", - разрешил офицер.
Так случилось, что во мраке ночи солдата привели в караульное помещение. Он стоял у двери, потому что не мог видеть ничего внутри.
"Кто послал за мной и почему?" - спросил он.
"Это я, Даниил".
"Это голос Давида".
"Да, Даниил. Помнишь, как ты, бывало, стрелял из мушкета с расстояния в пятьдесят шагов, безошибочно посылая пулю в кусок дерева не больше, чем моя рука?"
"Помню".
"Вспомни об этом завтра, когда увидишь мою руку".
"Не говори загадками, Давид".
"Помнишь обещание, которое мы дали, и ты обещал, что, если я приду к тебе и скажу: "Даниил, я снова видел ее", ты сделаешь то, что я потребую?"
"Я помню, что ты не сдержал своего обещания со мной".
"Даниил, я снова ее видел".
"Я знал, что ты это сделаешь. Это наш общий порыв".
"Даниил, когда меня завтра выведут и ты встанешь лицом ко мне, обещай, что хорошо отметишь место, где находится моя рука. Это будет, конечно, мое сердце".
"Это во исполнение нашего обещания?"
"Да".
"Тогда я это сделаю. Но подожди: на этот счет есть военный приказ. Будет выбрана команда".
"Она выбрана, и ты один из них".
"Откуда ты это знаешь?"
"Потому что это было неизбежно. Мне никто не сказал, но я знаю это".
"Тогда я сделаю как скажешь", - и он повернулся, чтобы уйти.
"Подожди, Даниил. Что происходит с одним, случится с обоими".
"Я знаю. Мы не можем этого избежать".
"Даниил, в моей руке будет прядь волос".
"Она дала ее тебе. Дай мне мою часть. Нет, оставь ее. Твоя рука или моя держат ее - какая разница?"
"Когда ты записался в армию, мне пришлось последовать за тобой, и, хотя я не смог найти ваш полк, но знал, что мы должны быть вместе".
"Я тоже знал".
"Мы были в лагере недалеко от Бедфорда, и случайно она гуляла неподалеку с каким-то своим знакомым. Она увидела меня первой и умоляла вернуться с ней. Хоть я и был на посту, но не выдержал и пошел. Меня нашли и привели сюда, и завтра утром тайна всей нашей жизни будет прервана".
"Так лучше, Давид. Я рад".
"Ты любил ее, Даниил?"
"Больше, чем себя, и, следовательно, больше, чем тебя".
"Так, конечно, было и со мной. И я сказал ей в исступлении, что сделал".
"Как и в тот день, когда я пришел и потребовал выполнения обещания".
"Она сказала, что, если мы одно целое, она могла бы лишь улыбнуться нам. Она не может выйти замуж за обоих".
"Так она сказала и мне. Мы не можем избежать своей судьбы, Даниил. Вместе мы пришли в мир под таинственным мраком природы"
"Вместе мы уйдем, Давид. И если это возможно, надеюсь, что воссоединение может быть полным, если мужские дУхи живут после них".
"Посиди рядом, Даниил, какое-то время. Ты не несчастен, потому что я не несчастен".
"Нет, Давид, мы довольны".
Они сидели бок о бок, пока, наконец, охранник не пришел и забрал брата осужденного.
Утром вывели Давида на луг за стан, за ним следовала шеренга солдат, во главе которой шел смуглый и суровый мужчина, о котором никто не знал, что это брат человека, стоявшего на коленях с непокрытой головой, гордо и упрямо, шагах в двадцати. Он попросил, чтобы ему разрешили самому дать сигнал, и просьба была удовлетворена, и он сказал им, что будет готов, когда проведет рукой по сердцу.
Перед ним стояла шеренга солдат с наведенными мушкетами в ожидании знака, и Давид на мгновение посмотрел на Даниила - солдаты увидели, что он улыбнулся, - и затем положил руку на сердце.
Смуглый солдат выстрелил еще до знака, а затем был залп, но Давид Фанчер упал ничком прежде, чем пули достигли цели. Затем солдаты увидели странную вещь. Смуглый солдат подошел к покойнику и склонился над ним, а потом лег ниц рядом; и когда подошли солдаты, они обнаружили, что были мертвы двое вместо одного.
Хотя солдаты привыкли к пугающим вещам, это была такая тайна, что было проведено расследование. Наконец пришел кто-то и посмотрел на лица мертвых.
"Это братья Фанчеры. Близнецы", - сказал он.
