— Простите, шеф! — перебил Глеб. — Миллион извинений, но я не спрашивал вас о перспективах транспортного перевооружения системы. Я, грешным делом, спрашивал вас о перспективах нашей с вами дальнейшей работы.
— Сначала нам предстоит поработать в качестве консультантов, — деловито стал объяснять Калантаров. — Ну и затем, с пуском новых ТР-установок, естественно, возникнет острая нужда в специалистах нашего профиля. Транспозитация грузов и…
Калантаров умолк. Продолжать не было смысла. То, чего он намеренно добивался, свершилось: зеленоватые глаза лучшего оператора экспериментальной станции «Зенит» помутнели от бешенства.
— Вот что, — задыхаясь, произнес Глеб. — Я пришел сюда работать ради звезд. И мне, в конце концов, наплевать, кто там будет у вас транспозитировать грузы!.. Кстати, кто сейчас командир «Миража»? Мсье Антуан-Рене Бессон? Я полагаю, мой бывший шеф не забудет дать Антуану-Рене соответствующие распоряжения. В связи с моим намерением покинуть «Зенит». Орэвуар!
Отчаянно взмахнув рукой, Глеб зашагал вдоль туннеля.
— Что ж, дело твое, — сказал ему вслед Калантаров. И вдруг, словно вспомнив о чем-то, воскликнул: — Да, кстати!..
Глеб повернулся к шефу вполоборота. Спросил:
— Ну?
— Понимаешь ли… — Калантаров взглянул на часы. — Твой знаменитый эр-эффект кажется мне весьма любопытным. И пока не поздно, хотелось бы выяснить, что по этому поводу думает сам открыватель эффекта — Глеб Неделин. Если, конечно, он думал.
— Думал, — глухо ответил Глеб.
— И каков результат?
— Потрясающий. Но вряд ли покажется вам интересным.
— К примеру?
— Стала сниться всякая белиберда. К примеру: безлюдный «Зенит», монополярные выверты. Часы такие… с гирями, стрелками и кукушками.
— Гм, действительно…
Помолчали, Калантаров еще раз взглянул на часы и сказал:
— На Меркурии я в основном занимался твоим эр-эффектом. Точнее, эр-феноменом — впредь так и будем его называть.
Глеб понимающе кивнул:
— Странное явление, верно? Три очень заметные полосы размыва пульсации поля… А затем, будто бы эхо, девять более узких полос. Трижды аукнется, трижды откликнется. Пока аукается и откликается, куда-то лавинообразно уходит энергия, словно в бездонную пропасть. В результате я получаю пинок от начальства и репутацию скверного оператора. Знать бы за что?
— Страдалец, — посочувствовал Калантаров. — Ты искал причину перерасхода энергии только поэтому?
— Нет, скорее из спортивного интереса. Таким уж, простите, мама меня родила. До неприличия любопытным.
Калантаров приблизился к Глебу и взял его под pуку.
— Нетерпелив ты до неприличия, вот что… — Он оглядел потолок. — Где-то здесь должны быть вентиляционные отверстия.
— Это немного дальше. Но там сквозняк.
— Ничего, — возразил Калантаров, увлекая Глеба за собой. — Нам вовсе не мешает проветриться.
Идти куда-то принимать воздушные ванны — такой потребности Глеб вовсе не ощущал, но сопротивляться было бы еще глупее. Тем более что Калантаров явно спешил и вид имел весьма озабоченный.
Они шли по кольцу вдоль туннеля, и Калантаров на ходу внимательно разглядывал стены, пол, потолок, будто впервые все это видел.
— Вот, — сказал Глеб, — здесь находится одна из вентиляционных дыр. Две другие…
— Нет, нет, — перебил Калантаров. — Именно эта. Лифтовый люк мы миновали, а впереди — вход в информаторий… Все правильно.
— И что же дальше? — осведомился Глеб.
— Проведем вертикаль от вентиляционной решетки до подножия стены. — Калантаров присел, ткнул пальцем туда, где кончилась воображаемая вертикаль. — Отсюда нужно отмерить ровно три метра влево.
Глеб, не вынимая рук из карманов, отмерил три шага в указанном направлении.
— Готово, — сказал он. — Мой шаг точно равен метру, это проверено. Где заступ?
— Какой еще заступ? — не понял шеф.
— Которым копать. Во всех приключенческих книжках клады копают именно заступом. Вот, к примеру, клад знаменитого Кидда…
— Любопытно, — сказал Калантаров. — Но Кидд подождет. Место, на котором ты стоишь, отметь чем-нибудь.
Глеб вынул из кармана носовой платок и бросил под ноги. Калантаров поднялся и отряхнул ладони.
— Шеф, — сказал Глеб. — Я понимаю, у вас сегодня игривое настроение. Однако при чем здесь я?
— Да, при чем здесь ты? Вернее, при чем здесь твой эр-феномен, вот в чем вопрос…
Глеб насторожился:
— А несколько популярнее можно?
Калантаров, казалось, не слышал. Он завороженно смотрел на черную альфа-защитную стену. Потом провел по ней пальцем и стал изучать этот палец с большим интересом.
Глеб тоже посмотрел на стену. Стена как стена. Впрочем… Здесь она выглядела менее блестящей, чем по соседству — в обе стороны своего продолжения. Словно бы глянцевая поверхность слегка запотела. «Ток увлажненного воздуха от вентиляции? — подумал Глеб. — Но тогда почему стена запотела не против решетки, почему далеко в стороне?..» По примеру шефа Глеб провел по стене пальцем. На пальце остался тонкий налет черного порошка.
— Понял? — спросил Калантаров.
— Понял. Процесс шелушения… Но самое удивительное…
— М-да… — Шеф помолчал. — Но самое удивительное… Ну ладно, время у нас еще есть, и теперь ты можешь мне рассказать о кладах злополучного Кидда.
— Нет, не ладно! — Глеб побледнел. — Вы забыли мне объяснить, зачем вам то и дело нужно было поминать мой эр-феномен?
— Ах да!.. Сущая безделица. Я не был уверен, что это мое объяснение разбудит в тебе любопытство.
Глеб сжал зубы до боли в скулах и тяжело задышал через нос.
— Вот так-то лучше, — сурово сказал Калантаров, — когда без этих штучек типа «орэвуар!» и прочих аксессуаров воинствующего малодушия. Говорят, дурной пример заразителен, но это смотря чей пример и смотря для кого. Да, Халифман ушел. Он ушел потому, что почувствовал слабость в коленках, и я его не обвиняю. Он понял, что сделал для ТР-физики все, что мог, и честно ушел, потому что знал, что больше ничего сделать не сможет. Это было еще до Топаллера. Я не буду слишком удивлен, если по той же причине, но после Топаллера, уйдет Туманов. Он перестал волноваться и думать, а это значит — перестал понимать. Ушел Захаров — его тоже не обвиняю. Во-первых, он стар, во-вторых, он свою миссию выполнил — добился реализации ТР-перелетов в пределах Солнечной системы. А на звезды ему было всегда наплевать… Да, после Топаллера поредели наши ряды на «Аркаде», «Зените», «Дипстаре», в институте Пространства. Ушли в основном те, кто не был подготовлен для ТР-физики по-настоящему. Но посмотри, кто остался, не говоря уже о нашей группе! Шубин остался, Майкл, Нейдл, Сикорский, Крамер, Бютуар! Ядро, вокруг которого постепенно соберется зубастая молодежь. Зело труден орешек межзвездной транспозитации, и для его счастливого разгрызения нужно будет много и, главное, оригинально шевелить мозгами. Такая перспектива тебя устраивает?
