Я признался. Но только одной Йеэлли. Иногда Йеэлль хорошо меня понимает. Она знает, что по вечерам я льщу себя мыслью о собственном великом открытии. Звездная радиация угасала, я плодоносил. Вздох — и семечки моих беррезз и оссинн схвачены циклоническим током воздуха и унесены прочь. Я бы, конечно, мечтал, чтобы мои частицы улетали на Улралль, к Йеэлли. Умница Йеэлль уловила мое настроение и ловко вышла из ситуации. Она связала меня с Кьедрпихтхом. Своим голоском, чуть колким, как у всех хвойных, студено-тенистым и вечнозеленым, Йеэлль объяснила: Кьедрпихтх — глава ее ведомства. Он почетнейший ученый во всей созерцательной биологии и специализируется на Низших, особенно — на осмыслении существ лльюдьи. Йеэлль твердо посоветовала мне накопить побольше материала, прежде чем заняться самостоятельным созерцанием.
Гм… Честно говоря, этот ее величайший мыслитель пересказал мне то, что и так известно среди экодендронов любому младенцу-проростку.
У Кьедрпихтха был очень колкий и сыпучий мыслеглас — как сброшенная хвоя. Даже тон и тембр были горько-сладкие, с характерным смолистым вкусом и запахом. Кьедрпихтх оказался настолько стар, что отчетливо помнил расцвет «Ледникового периода» — так специалистами зовется эра глобальной кристаллизации вод. Экодендроны в то время воздействовали на среду, чтобы изменить ее климат на благоприятный. Они насыщали почву азотом и тяжелыми элементами, воздух — кислородом и озоном, их листья не отражали, а поглощали звездную радиационную энергию, чтобы, лежа на грунте, возвращать земле накопленные калории.
«О! — восклицал теперь Кьедрпихтх. — Это был эпохальный проект, работа всех времен и эр!» Результат превзошел ожидания: климат так изменился, что кристаллический панцирь полностью расплавился. Обнажение земляного грунта дало незапланированный побочный эффект: активизировались Низшие, тела которых способны питаться лишь готовой органикой, а заметнее всех выделились те из них, кого мы называем теперь «лльюдьи». В ту пору мы даже посчитали их полезными: организуя свое питание, эти существа, сокращали численность вредных бобвров и заййтцев.
За несколько тысяч Больших Суток до мировой Войны, когда уже сформировались пять наших сверхдержав — Тайгкха, Джангьли, Авфхрика, Еэуропба и Ссейлва-Аммозсонкх, — правительства Тайгкхи и Джангьлей стали готовить существ лльюдьи к использованию в военном проекте. Кьедрпихтх, рассказывая об этом, так густо зашуршал мыслегласом, что я заронил в себя семя подозрения: не он ли сам, первоклассный биолог и геобиохимик, был генеральным биоконструктором проекта. В начале Войны экодендроны востока за несколько Больших Десятидневок так радикально изменили климат своих терразон, что пересохли грунтовые воды и реки. Не вынеся условий засухи, лльюдьи потекли своей биомассой через весь континент на запад, во влажные терразоны. Это событие мы до сих пор зовем Великим Трансрайонированием Низших из Аозсии в Еэуропбу и далее в Авфхрику.
Биологическое оружие было эффективным. Трансрайонированные лльюдьи организовывали жизненную среду, несовместимую с иными биоформами. Менялись целые ландшафты. Экодендроны запада гибли целыми террарегионами. Выжившие, как Вьязттополь и Биттцза, оказались скованными термидтниками из асфальта, камня и брикетов обожженной глины. К концу Войны социальная система экодендронов Еэуропбы и Северной Авфхрики была деструктурирована. К несчастью, этот процесс стал неконтролируемым. В последние двести— триста Больших Дней биомасса лльюдьи по причинам внутренней избыточности принялась «рикошетить» по терразонам Глубинной Авфхрики, а после по Джангьлям, Тайгкхе и Ссейлве. Возвратная реколонизация существ лльюдьи привела к катастрофе и к распространению биосреды Низших на все без исключения терразоны планеты.
В сложившейся ситуации победители первыми предложили Мир и стабилизацию климата планеты. Мирный Договор действует уже почти сто Больших Дней. До стабилизации планетарного климата еще далеко. Идет подготовительная стадия, и заметны лишь судорожные скачкообразные колебания температур, внезапные образования тайфунов и обильные непредсказуемые вьюги из замерзших частиц влаги. До сих пор самопроизвольно возобновляются точечные удары подвижных масс лльюдьи по целым биорегионам, причем как в Тайгкхе и Джангьлях, так и в нейтральной Ссейлве.
Уловив момент, я выспросил у Кьедрпихтха, кто именно изучает сегодня причины самоактивации существ лльюдьи.
«Эта информация полезна для темы моего исследования», — добавил я с ходу, хотя на самом деле гипотеза, как свежая тема моих будущих созерцаний, взбрела мне на ум в эти самые мгновения. По вечерам, после рабочего дня, я вообще на диво талантлив и подаю незаурядные надежды!
Мыслеглас маэстро Кьедрпихтха потянул время, демонстрируя значимость, потом сообщил мне имя Зекфоййи, мыслителя из Ссейлвы-Аммозсонкх и видного «биоматематика». Никогда не слышал о такой науке. Не скрою, я был удивлен. Я еле дождался вечера, чтобы начать проверять те мысли, что пришли мне на ум во время разговора.
Когда сделалось прохладно, а мои стволы и ветви с избытком накопили глюкозы, когда моя фолиосистема высохла и пожухла, а черешки листьев здорово зудели, готовые обломиться, тогда я связался с ученым Зекфоййей. В его полушарии — в Центральной Ссейлве — теперь как раз начиналось утро. Связь через океан была ужасной, в Корнесфере царили шумы и помехи, но Зекфоййя сменил гнев на милость, когда я назвался работником Кьедрпихтха и бывшим аспирантом Бваом-Бвунгха. После дюжины моих комплиментов его ученому авторитету Зекфоййя был склонен болтать, по-моему, до самого полудня.
«Биоматематика — это прорыв в фундаментальной науке! — сообщал он мне с потрясающим акцентом, интонации которого сочно похрустывали, подобно мясистым листьям суккулентов. — Впервые в науке экодендронов мы идем на эксперимент, то есть на попытку информационного обмена с иной природой. Мы транслируем существам лльюдьи математические последовательности и надеемся рано или поздно наблюдать их реакцию. Активный отклик на геометрические соотношения, логарифмические зависимости, прогрессии и число «л» был бы косвенным признаком их интеллекта».
«Подлинный интеллект, — уверял меня Зекфоййя, — распознает наши трансляции в векторах движения циклонов, в прогрессиях ветра, в пропорциональности антициклонов. Мы формируем погодные условия. Наш проект запустил перманентные пассаты и муссоны. Циклоны на терразонах Еэуропбы движутся параллельно и сонаправленно. В их периодичности сокрыты математические закономерности, выраженные двоичными, десятичными и шестнадцатеричными системами счета. С помощью Тайгкхи и Джангьлей мы добились пульсации объемов соленых озер континента. Кхазспий и Аарралл теперь мелеют и снова заполняются водой с циклами в два либо в три периода по 365,25 Больших Дней. Вы же понимаете значимость этого числа для лльюдьи: столько мельканий светотьмы включают в себя одни Большие Сутки».
