— Поразительно, — сказала Мэри. — У нас нет ничего подобного.
— Но ведь я видел продукты вашей науки, промышленности, — сказал Понтер. — Если бы вы сделали разработку подобной технологии приоритетным направлением…
Мэри насупилась.
— Да, возможно. Ну, то есть, мы ведь смогли одолеть путь от запуска первой ракеты в космос до полёта человека на Луну всего за двенадцать лет, и…
— Повторите ещё раз.
— Я говорю, когда нам по-настоящему приспичило послать человека на Луну…
— Луну, — повторил Понтер. — Вы говорите про луну Земли?
Мэри моргнула.
— Ага.
— Но… но… это же фантастика, — сказал Понтер. — Мы никогда не делали ничего подобного.
— Вы никогда не были на Луне? Не вы конкретно, а ваш народ? Ни один неандерталец не был на Луне?
Глаза Понтера стали круглыми.
— Нет.
— А на Марсе или других планетах?
— Нет.
— А спутники у вас есть?
— Только один, как и здесь.
— Нет, я имею в виду искусственные спутники. Необитаемые механизмы, которые летают над Землёй по орбитам, чтобы предсказывать погоду, обеспечивать связь и всякое такое.
— Нет, — сказал Понтер. — У нас ничего такого нет.
Мери на секунду задумалась. Без наследия Фау-2, без ракетных разработок второй мировой войны, сумело бы человечество запустить в космос хоть что-нибудь?
— Мы запустили в космос… не знаю, сколько точно, но по меньшей мере несколько сотен аппаратов.
Понтер поднял взгляд к потолку, словно представляя себе недовольное лицо луны над крышей дома Рубена.
— Сколько людей живёт на Луне сейчас?
— Нисколько, — ответила захваченная врасплох Мэри.
— У вас нет там постоянного поселения?
— Нет.
— То есть, люди просто прилетают посмотреть на Луну, а потом возвращаются на Землю? И сколько бывает там за месяц? Это популярное занятие?
— Гмм, нисколько. Никто не был на Луне уже… да, похоже, уже тридцать лет. На Луне побывало всего двенадцать человек. Шесть групп по два человека.
— Почему вы прекратили туда летать?
— Это сложный вопрос. Не в последнюю очередь из-за денег.
— Могу себе представить, — сказал Понтер.
— И ещё из-за политической ситуации. Видите ли, мы… — Она на мгновение замолчала. — Это трудно объяснить. Мы называем это «Холодная война». Настоящих военных действий не было, но Соединённые Штаты и другая большая страна, Советский Союз, находились в состоянии серьёзного идеологического конфликта.
— Из-за чего?
— Гмм, из-за устройства экономики, я полагаю.
— Вряд ли стоит драться из-за такого, — сказал Понтер.
— В те времена это казалось очень важным. Так вот, президент Соединённых Штатов в, если не путаю, 1961 году поставил цель высадить человека на Луне к концу десятилетия. Видите ли, русские — народ, населяющий Советский Союз — они первыми запустили в космос искусственный спутник, а потом первыми запустили в космос человека, а США отставали, и вот таким образом решили отыграться.
— И получилось?
— О да. Русские так и не смогли полететь на Луну. Однако после того, как мы опередили русских, то почти сразу потеряли к Луне интерес.
— Это смешно… — начал Понтер, но оборвал себя. — Нет, прошу меня простить. Полёт на Луну — это великое достижение независимо от того, сделали вы это единожды или тысячу раз — это всё равно достойно восхищения. — Он помолчал. — Думаю, это просто вопрос выбора приоритетов.
Мэри и Понтер спустились вниз, собираясь чего-нибудь поесть. Только они вошли в кухню, из подвала появились Рубен с Луизой. Рубен улыбнулся Понтеру.
— Ещё барбекью?
Понтер улыбнулся в ответ.
— Неплохо бы. Но вы должны позволить мне помогать.
— Я вам покажу, что делать, — сказала Луиза. Она похлопала Понтера по руке. — Идёмте со мной, мой великан.
Мэри неожиданно для себя самой возразила:
— Вы же сказали, что вегетарианка.
— Так и есть, — ответила Луиза. — Пять лет уже. Но я знаю, как готовить барбекью.
Мэри очень захотелось пойти с ними, когда Понтер и Луиза вышли через стеклянную дверь на террасу. Но… нет, это будет совсем глупо.
Луиза задвинула за собой стеклянную дверь, чтобы кондиционированный воздух не выходил наружу.
Рубен тем временем освобождал кухонный стол. Имитируя голос старой еврейки-сплетницы, он спросил:
— Ну что, о чём вы детки болтали?
Мэри всё ещё смотрела через стеклянную дверь на улицу, на Луизу, которая, смеясь и откидывая со лба волосы, объясняла устройство мангала, и на Понтера, внимающего каждому её слову.
— Гмм, по большей части о религии, — ответила Мэри.
— Правда? — удивился Рубен уже своим собственным голосом.
— Ага, — сказала Мэри. Она, наконец, оторвала взгляд от сцены на террасе и посмотрела на Рубена. — Или, точнее, об отсутствии религии у неандертальцев.
— Но я думал, что у неандертальцев была религия, — сказал Рубен, доставая из шкафа несколько белых кореллевских тарелок[31]. — Культ пещерного медведя и всё такое.
Мэри покачала головой.
— Вы читали старые книжки. Сейчас это никто не воспринимает всерьёз.
— Правда?
— Точно. О, черепа пещерных медведей действительно находили в одной пещере, в которой жили неандертальцы. Но сейчас считается, что медведи попросту умерли в этой пещере, вероятно, во время спячки, а неандертальцы потом поселились в ней.
— Но разве черепа не были расставлены регулярным образом?
— Ну, — сказала Мэри, достав из ящика вилки и ножи и раскладывая их на столе, — тот, кто их нашёл, утверждал, что они лежали в каменных яслях или гробу. Но он не сделал ни одной фотографии, рабочие якобы уничтожили гроб, а две зарисовки, выполненные археологом, неким Белчером, полностью противоречат друг другу. Нет, скорее всего Белчер увидел то, что хотел увидеть.
— О, — сказал Рубен, роясь в холодильнике в поисках ингредиентов для салата. — А что насчёт захоронений неандертальцев вместе с вещами, которые усопшему могут понадобиться в следующей жизни? Разве это не зачатки религии?
— Это были бы зачатки, — сказала Мэри, — если бы неандертальцы действительно так делали. Но в местах, где живут на протяжении поколений, всегда накапливается мусор — кости, старые каменные инструменты и прочее. Те немногие вещи, которые были найдены захороненными вместе с неандертальцами, оказались таким мусором, который мог попасть в могилу случайно.
Рубен обрывал листья с огромного кочана латука.
