– Ты куришь? – спросил я.
Она вскрикнула:
– А! Тьфу, ты меня напугал. Ты как появился так незаметно? Что, пешком из Дубно пришёл?
– Я машину поставил… здесь… в общем, недалеко. По Олыке в темноте ездить невозможно совершенно. Ну, давай рассказывай, что тут такое.
– Да ничего. То есть буквально – на всю Олыку, кроме этой больницы, – Верба кивнула на синюю вывеску «Волинська обласна психіатрична ликарня № 2», – ничего больше нет, это градообразующее предприятие. В советское время тут были колхозы или совхозы какие-то, я не поняла. Ещё был цех, тоже сельскохозяйственный, плодоконсервный, что ли. Сейчас в Олыке какое-то агротоварищество и ЧП по выпуску сухих смесей. Всё. Гостиниц тут никаких нет и не было никогда, ни библиотек, ни архивов, ничего, даже поесть толком тут негде.
– Я понял. Рассказывай про больницу.
Верба набрала воздуха в лёгкие, затем испуганно оглянулась по сторонам. Вокруг никого не было. Где-то в отдалении лаяла собака, и если бы не она, то стояла бы совершенно мёртвая тишина. Ночь накрыла Олыку, будто пуховым одеялом.
– У тебя фонарик есть? – тихо спросила Верба, раздавила носком туфли свой окурок и посмотрела на меня.
– Есть, – кивнул я, – ещё пинцет есть и сапёрная лопатка. Но всё остальное я в отеле оставил, так что если копать надо, то, боюсь, ничего не получится.
– Нет, – тихо сказала Верба, – копать не надо. Идём.
Я пошёл за ней.
Мы обошли большое прямоугольное здание, которое я окрестил про себя «главным корпусом», прошли через какой-то садик, затем мимо полуразрушенных домов и снова через какую-то посадку – то ли сад, то ли парк. Фонари не светили, но над головой висел неожиданно большой и яркий диск полной луны, озарявший всё голубоватым светом. В итоге мы подошли к мрачному холму, из которого торчали остатки могучих кирпичных стен. Верба ещё раз оглянулась по сторонам и, внимательно смотря себе под ноги, полезла вниз, в какую-то яму с не по-осеннему буйной растительностью. Я начал осторожно спускаться за ней. При ближайшем рассмотрении оказалось, что с двух сторон яма была ограничена кирпичными сооружениями: с одной стороны сплошной стеной, с другой – какой-то аркой. Мы воспользовались пологим спуском, обильно засыпанным мусором. Похоже, мы приближались ко входу в каземат одного из разрушенных бастионов крепости.
– Вот тут, – сказала Верба почти шёпотом и показала рукой в самый угол.
Я огляделся, затем прислушался: вокруг – ни единого звука и никакого движения. Я посветил фонариком и посмотрел в ту сторону, куда показывала Верба. Из залитой прошедшими дождями и присыпанной землёй мусорной кучи луч фонарика выхватил торчащую человеческую кисть.
Я выключил фонарик.
Посмотрел на Вербу.
Огляделся по сторонам и снова прислушался.
Мы были одни.
Я снова включил свет и нагнулся над кистью. Да, это человеческая рука, сомнений быть не могло. Аккуратно расчистив мусор, я обнаружил всю руку в чёрном кожаном рукаве до самого плеча, а затем увидел и голову. Верба вскрикнула.
– Тихо, – сдавленно прошипел я и продолжил осмотр.
Как любому копателю, мне приходилось видеть много трупов, но они были на гораздо более поздней стадии разложения. Собственно, раньше я видел одни кости, в лучшем случае – мумии. Здесь же передо мной совершенно точно был свежий труп – от него шла невыразимая вонь, ударившая мне в нос после того, как я стащил с него очередной мусорный пакет. Если присмотреться, можно было увидеть червей, – проворные маленькие дряни уже делали своё дело, явно планируя успеть уничтожить остатки мягких тканей быстрее, чем здесь появится милиция. Я осторожно проверил карманы куртки, они были пусты.
Я зашёл сбоку, достал из своего кармана носовой платок, прикрыл им нос и попытался разрыть мусорную кучу ещё глубже. Не прошло и минуты, как слева от первого трупа я нащупал что-то твёрдое, что на поверку оказалось плечом второго. Под полуразложившейся кучерявой головой валялись очки – три или четыре диоптрии. Карманы его куртки также были пусты. Я раскопал их туловища и ноги и обратил внимание, что первый труп был явно выше второго.
Это были Дылда и Заика.
Прости, Влад.
Я уже ничем не смогу им помочь.
Я выключил фонарик, поднялся, убрал платок от лица и вдохнул ночной воздух.
– Идём отсюда, – тихо сказал я Вербе.
Мы вылезли, огляделись, чтобы убедиться, что мы по-прежнему одни, и молча вышли в какой-то проулок под свет одинокого уличного фонаря.
– Рассказывай, – сказал я.
– Да нечего рассказывать. Я покрутилась тут немного и поняла, что если здесь действительно жила Русалка, то она могла остановиться только в клинике. Пошла осмотреться. Тут, в общем-то, люди все приветливые, на территорию пускают без проблем, но какие-то настороженные все. Будто знают, что ты им зла не желаешь, но всё равно гадостей ждут. С вопросами о том, где можно переночевать, сразу отсылают к кастелянше.
– А что кастелянша?
– А что? Если надо переночевать – пожалуйста! Но ни на какие вопросы отвечать не хочет. Никого тут не было, никого не видела, помочь ничем не может. Я ещё несколько кругов здесь намотала, осмотрела этот замок. Судя по всему, когда-то красивая была громадина. А сейчас – типичная советская больница. В общем, ничего интересного я не увидела и не услышала. А потом стала наблюдать за психами. И тут я обратила внимание, что один всё рвался выйти за территорию, чем-то его эта яма привлекала, возле бастиона. Ну я туда и полезла. И увидела эту… кисть торчащую… я сразу начала тебе трезвонить, а ты – вне зоны.
Я посмотрел на часы.
– Кастелянша до которого работает?
Верба пожала плечами:
– Не знаю… но, если я правильно поняла, она прямо тут и живёт, в замке. Сигарету хочешь? – Верба протянула мне распечатанную пачку.
– Я лучше напьюсь, когда мы закончим, – сказал я. – И… Верба…
– Что?
– На всякий случай… если ты не поняла… то, что мы видели, – это тайна. Об этом нельзя никому рассказывать.
– Два раза можешь не повторять, – грустно сказала Верба, – знаешь, мне как-то прислали один роман для публикации… я уже плохо помню, о чём он был, но очень хорошо запомнила название. Мне кажется, оно идеально подошло бы для нашей ситуации.
– Что за название?
– «Место для тампакса».
– Да, – кивнул я, – ты права. Точнее не скажешь. Это место для тампакса.
Я громко постучал в огромную дубовую дверь. Подождал несколько секунд. Тишина по-прежнему нарушалась только лаем собак, изнутри здания не доносилось ни звука. Я постучал ещё раз, более настойчиво. Через какое-то время внутри здания что-то загромыхало, потом раздалось то ли шарканье, то ли тихая ругань, а скорее всего, и то и другое. Пришлось подождать почти минуту, пока дверь наконец распахнулась. Нас залило светом стоваттной лампочки без абажура, висевшей под потолком.
