Весь этот месяц он не видел Артема. Тот редко приезжал на звездолет. «Как-то он там?» — подумал Тарханов и включил экран.
Артем улыбнулся и, поняв взгляд Тарханова, сказал:
— Все в порядке, отец.
— Хорошо, Артем. Ты можешь организовать Д-Поле на звездолет? Я собираюсь на остров.
— По Д-Полю?
Тарханов кивнул головой. Артем выключился. Тарханов спрятал конверт в ящик стола и долго стоял у портрета Наташи, словно ожидая, что она скажет ему что-то очень дорогое и заветное.
Лорианский день был в разгаре. Робот выкатил тихоходный планетолет. В обычной воздушной среде он летает до острова за три дня. А в Большом Д-Поле Вселенной?
Тарханов поднялся в кабину. Планетолет повис над голубой пустыней.
— Даю Д-Поле, — услышал Тарханов голос Артема. — Даю Д-Поле!
Тарханов успел еще взглянуть на часы, — было половина двенадцатого. А потом… Потом он почувствовал, как катастрофически уменьшается в размерах. Казалось, что ноги, руки, голова, туловище его таяли, словно сосульки под ярким солнцем. Он пытался анализировать, понять этот процесс, но не мог сосредоточиться ни на одной мысли. А вокруг струилось что-то вязкое, неуловимое и в то же время очень легкое.
Сколько это длилось? Мгновение или долгие часы? Пожалуй, то и другое. Когда Тарханов пришел в себя, планетолет уже плавно слускался на остров. Часы показывали половину двенадцатого. Только секундная стрелка, кажется, чуть передвинулась. Он не верил своим глазам, в то же время ощущая удивительную легкость во всем теле.
Он выбрался из кабины и с удивлением прислушался к себе: в нем что-то изменилось. Но что?
Подошел Артем:
— Ты чем-то удивлен, отец?
— Не могу понять, что со мной произошло. Ты не замечаешь никаких изменений в моей внешности?
— Нет.
— У меня такое впечатление, будто я заново родился. Ты все-таки присмотрись. Я не стал лилипутом?
— Да нет же! В Большом Поле всегда испытываешь это чувство таяния.
— Ты что, летал?!
— Почти каждый день, — отворачиваясь, сказал Артем.
— Куда же это?
— В экспериментальный центр Лории.
— Почему без разрешения?
— Ты не запрещал мне полеты. Потом — такое ощущение… Такое ощущение…
— Ты очень расстроил меня, Артем.
Артем виновато опустил голову и стоял, неловко отвернувшись от отца.
— Я, пожалуй, полечу еще, — сказал Тарханов. — Попытаюсь разобраться в своих ощущениях. Д-Поле включишь по моему сигналу.
— Есть! — Обрадованный Артем побежал к башне.
Тарханов поднял планетолет на пятьсот метров над уровнем моря. Внизу мерно катились волны. В бухте торчали антеннки. «Так и не побывал в гостях у челноков», — подумал он, нажимая кнопку скорости горизонтального полета. Планетолет медленно удалялся от острова.
— Включай, Артем.
И опять началось головокружительное сжимание тела, и опять Тарханов не мог понять происходящего. Чувствовал только, как по всему телу пульсирует что-то необыкновенно свежее, бодрящее, как бы озонирующее. Он увидел себя как бы со стороны, — маленького и беспомощного, и в то же время ощущал прилив новых сил. Сколько это длилось? Д-Поле выключилось. Тарханов увидел голубую пустыню, тополя, звездолет…
Посадив аппарат, он поднялся в кабину электронного диагноста. Может быть, машина лучше разберется в изменениях, происшедших в организме? «Если бы был жив Иван Васильевич…» — вздохнул Тарханов, усаживаясь в специальное кресло и нажимая кнопку «Проверка всего организма».
Он сидел, не шелохнувшись. Диагност шаг за шагом исследовал его организм. Последний раз Тарханов проверял себя полгода назад. Как и всякая умная машина, диагност был беспощаден в выводах — он нашел сотни нарушений в деятельности организма и предложил Тарханову лечь в анабиоз, чтобы затормозить разрушительный процесс. Тарханов, конечно же, не послушался.
Сегодня диагност что-то слишком долго изучал его. В душу Тарханова проникло легкое беспокойство. Неужели есть какие-то отклонения от нормы? Но ладно, главное в жизни он уже сделал. Ему, как Анану, пора превратиться в Пылинку Вселенной.
А диагност хорошо поставленным металлическим голосом заговорил четко:
— Ты совершенно здоров. В твоем мозгу исчезла усталость. Ты не болеешь лучевой болезнью. У тебя обновились наследственные клетки. Информация, которая хранится в моей памяти, свидетельствует, что ты был неизлечимо болен и тебе осталось жить сто шестьдесят три дня. А сейчас ты проживешь еще шестьдесят лет. Я никогда не ошибался.
Тарханов выключил машину.
В салоне, проходя мимо рояля, Тарханов не удержался и открыл крышку, робко и неуверенно взял аккорд, а затем, почувствовав прежнюю силу в пальцах, заиграл смелее.
— Отец! — воскликнул Артем, появляясь в дверях салона. Пятнадцать минут назад с Земли стартовал звездолет.
Тарханов резко оборвал музыку.
— Наконец-то! — прошептал он. — Я побуду немного один, Артем. Кстати, на чем ты прилетел?
— На автоплане по Д-Полю.
— А кто же тебе дает Поле?
— Мой робот.
Тарханов покачал головой, но промолчал.
— Завтра я даю звездолету Большое Поле Вселенной?
— Да, Артем.
Возгласы то утихали, то вспыхивали с новой силой. Лунь ступил на зеленый ковер дороги, ведущей к звездам.
Земля была объята радостью — глубокой, всенародной, безмерной. На площадях городов установили объемные телеэкраны. Море цветов на улицах, бульварах, в руках землян.
На трибунах звездодрома, откуда много лет назад поднимался «Уссури» во главе с командором Тархановым, — тысячи представителей Земли, Марса, Венеры и Олимпийской планеты. В Звездном зале — лучшие умы человечества. Оживленно беседуют Рауль Сантос и Ирма Соболева. Академик Соболев, заложив руки за спину, прохаживается мимо макета «Уссури». Академик Козырев в светлом костюме и белой открытой рубашке что-то говорит членам делегации, отправляющейся на Лорию.
Ровно в семь часов вечера двери Звездного зала распахнулись. Впереди шли Мадия Тарханова и Линда Чарльтон в белых парадных костюмах. Традиционный порядок следования — впереди командор, за ним другие — был нарушен. Что ж, вполне объяснимо. Этим подчеркивалось, что отныне женщинам открыта дорога к звездам.
Колонна остановилась перед трибуной Председателя Верховного Совета Планеты. Командор Игнат Лунь, сделав два шага вперед, доложил, что экипаж звездолета «Тарханов» готов выполнить задание Земли, и вернулся на свое место. Глаза его встретились с глазами Ирмы. Ирма чуть улыбнулась Луню, глазами она сказала: «Спасибо, Инг». Он вопросительно посмотрел на нее: «За что?» Она приложила правую руку к сердцу: «За то, что помог найти себя, найти свое сердце». Так понял Лунь этот жест. «Будь счастлива, Ирма», — хотелось сказать ему, но она, кажется, поняла его и приветственно подняла руку.
