Снова ветер в лицо и девушка в белой ковбойской шляпе на соседнем сиденье, на белом топике приглашающе расстегнуты две верхние пуговки, волосы цвета спелой соломы рассыпались по плечам. И куда же мы едем, спрашивает она, ну, понимаешь, я вообще-то не местный и слишком поздно сообразил, что ключи от квартиры остались у Фреда. Но тут есть еще одно место, где можно… собственно, мы уже приехали. Не бог весть что, но маты тут есть.
А ты что тут делаешь, спрашивает она, прогибаясь, и тебя от этого движения гибкого женского – такого близкого – тела бросает в дрожь. Стреляю, что еще можно делать в помещении стрелкового клуба. В самом деле, серьезно, могу показать, у меня как раз случайно все с собой, в багажнике. Спрингфилд, доработанный клон легендарного М1911. Ты всегда так с девушками знакомишься, нет, не всегда, только с теми, на которых ковбойская шляпа, говоришь ты, снимая эту шляпу и кладя ее на капот, и тонкие руки обвивают твою шею, а твои ладони ложатся на ее талию, потом скользят ниже, цепляясь за шортики, нет, сначала покажи, как ты это делаешь, что, как я стреляю, ну да, фары выключены и видны только две белые полоски – топик и шорты. Ладно, в конце концов, я был здесь уже три раза, по двести патронов за тренировку, потому что здесь стреляют серьезные парни, в основном местная полиция, чтобы быть на уровне, приходится выкладываться полностью. На раз, два, три вспышка разрывает ночь, а грохот бьет по ушам, фиксируешь следующую мишень, бах, бах, немножко затянуто по времени, но это работа на публику, а со стороны должно смотреться эффектно. Кисловатый запах пороха висит в воздухе, он везде, даже на ее губах, а мат продавлен, ну и черт с ним, запах пьянит, ударяет в голову, и тут крыша съезжает окончательно и лицо под тобой – Чэс, нет, Ширли, нет, Чэс – какой-то дикий калейдоскоп, никак не прекращается, и ведь ты знаешь, что нужно, чтобы он прекратился, но не хочешь этого, наоборот, изо всех сил пытаешься оттянуть этот миг, когда кончится все!
И только кровь гремит в ушах, как горная река… нет, не кровь и не в ушах. Потому что это ты слышишь сейчас и здесь, на еще холодном после ночи склоне пригорка в виду замка Дейга.
Начинается.
* * *
– Абсолютно бесшумных засад не бывает, так ведь, благородный дон? – прошептал про себя Алекс, увидев, как резко повернул след в сторону залитой солнцем поляны.
Было даже обидно немного. От местных он как-то не ожидал подобного дилетантства… чем-то от тех кустов определенно веет? Страхом?
От первого нападавшего он уклонился, уйдя в нижний уровень, провел подсечку – здоровенный, за центнер, бородач грохнулся так, что земля вздрогнула, кувыркнулся под ноги второму, уже набегавшему с поднятой дубиной, двумя аккуратными ударами вышиб из него дух, бросил взгляд в сторону Сошникова – тот азартно выколачивал из своего спарринг-партнера годовой запас пыли – и прыгнул на застывшего в стороне четвертого.
Уже в полете Алекс ощутил нечто странное – будто чужая липкая и холодная рука легла ему на темя, продавливая кость и наматывая извилины на пальцы. Но в этот момент он столкнулся с туземцем, и они вместе покатились по земле. Нехорошее чувство исчезло. Местный, оказавшийся на диво худосочным, попытался что-то пробулькать, но, ощутив под подбородком лезвие ножа, замолк.
– Так-то лучше, – довольно заметил Алекс, вставая и пряча нож.
Этот мозгляк и одет был получше, чем остальная троица. Хороший из него получится «язык». Да и напали они на нас первые – значит, если что, наша совесть перед местными феодалами чиста, все в пределах необходимой самообороны.
Интересно, с чего это они на нас кинулись? Первый раз местные жители проявили по отношению к советским солдатам неспровоцированную агрессию (атаку бойцов Картроза Окан не считал, полагая выступление Бубенчикова вполне достаточным поводом).
– Во, бляха-муха! – Подошедший Сошников обиженно уставился на свой правый кулак, алевший содранной кожей. – Донашивали на шмутье всякой дряни, суки позорные…
– Ни мритьяме! – неожиданно заголосил пленник.
– Да кому ты нужен – убивать тебя! – отмахнулся Вася. – Вот еще…
Он осекся и недоуменно уставился на Окана.
– Чего ты, Студент?
– А интересно, – задумчиво произнес Окан, сдергивая автомат из-за плеча и направляя его на пленника. – Как мы с тобой узнали, что «ни мритьяме» означает «не убивайте меня»?
– Не убивайте меня! – повторил бывший подмастерье гильдии провидцев Визенфил, с ужасом глядя на тонкий конец направленной на него железяки, откуда – он теперь знал это совершенно точно – в любой миг могла вылететь смерть.
– Не убивайте, благородные коуне ши!
– Так ты, выходит, колдун! – догадался Сошников.
Туземец истово закивал.
– Колдун… – попробовал словечко на вкус Окан. – Чародей… Волшебник… Ведун… Волхв… Маг…
– Эллисейн, – подтвердил пленник, мелко дрожа.
– Эллисейн, – повторил Окан. – Тебя как звать, эллисейн?
– Визенфил, – покорно отозвался туземец. Сошников потер виски.
– Вот же зараза какая, – пожаловался он. – Он наши мысли читает, да?
Окан кивнул, не дожидаясь ответа пленника.
– А я как чувствую, что он у меня в башке делает, – закончил Сошников.
– А ну-ка, прекратить! – скомандовал Окан, легонько тыча местного жителя стволом в ребра.
– Но, почтенные коуне демоны, как же я тогда пойму ваши указания? – спросил чародей… чик, решил про себя Алексей. – А вы – мои ответы?
Окан пожал плечами.
– Научи нас языку, – потребовал он, осененный внезапным наитием.
– Но я… – Пленник сглотнул и признался: – Я слабый чародей. Неученый. Почти анойя. – В голове Окана отозвалось «чародей со слабым, едва определимым даром». – У меня может не получиться.
– А ты попробуй. – Алексей выдал кровожадную улыбку и только потом сообразил, что бессмысленно запугивать человека, способного выдернуть твои намерения у тебя же из мозгов.
Пленник, впрочем, понял его правильно. В мозгу Окана снова закопошились неловкие бесплотные пальцы. Раз или два чародей ошибался – мысли начинали путаться, воспоминания то накатывали, то становились словно бы не своими. Всякий раз Окан покрепче перехватывал автомат, и пленник торопливо исправлял ошибку.
– Так откуда вы взялись, лесовики? – поинтересовался Окан, когда невидимая рука отпустила. Он не сразу понял, что задал вопрос не по-русски.
– Мы из людей коуна Дейнерика, – ответил Визенфил торопливо. – Беззаконники мы.
Слово отозвалось в новоданной памяти целым фейерверком ассоциаций, но правильный аналог первым подобрал не образованный Окан, а как раз его товарищ.
– Разбойники, что ли? – переспросил Сошников, с презрительным недоумением оглядывая разбросанные по полянке тела.
