Фабер плюхнулся на каменную скамью возле фонтана посреди площади, на самом солнцепеке. Фонтан изображал вздыбленного на застывших темных волнах белого кита, которого оседлал и уже вознес гарпун для смертельного удара чрезвычайно свирепый на вид китобой. Что-то знакомое, из классики… Прохладные струи хлестали из самых неподобающих отверстий, например – из китового подбрюшья и ноздрей китобоя. Любое движение воздуха овевало пылающую физиономию Фабера прохладной водяной пылью. «Сейчас меня хватит солнечный удар, – подумал он с ожесточением. – И поделом. Может быть, я хочу пострадать!»
– Доктор Фабер?
Незнакомая женщина. Неопределенных лет, с простым незапоминающимся лицом, в белом парео, в белой же накидке и в темных очках. Собственно, темные очки и лишали ее лицо особых примет.
– Фабер, – буркнул он сердито. – Только не доктор, а просто Фабер. К вашим услугам.
– Меня зовут Кристина Величко, – сказала женщина, открыла лицо и сняла очки. – Я-то как раз доктор, но это не имеет значения.
Без камуфляжа она выглядела намного привлекательнее.
– Очень рад, – буркнул Фабер не слишком приветливо. – Мы знакомы?
– Нет. Но я хочу вас поблагодарить.
– За что?!
– За то, что вернули мне человека, которого я ждала двадцать лет.
Фабер наконец начал что-то понимать.
Ему совершенно не хотелось ни с кем говорить и уж в особенности – выслушивать комплименты за чужую работу. За которую, между прочим, его только что вышвырнули из высокого кабинета.
Но ведь эта дама не обязана знать, что происходит в кулуарах Департамента оборонных проектов. Если уж на то пошло, она и о Фабере ничего знать не должна.
Но коль скоро она это знает, глупо притворяться не тем, кем ты есть на самом деле.
– Собственно говоря, я там лишь присутствовал, – промямлил Фабер неохотно. – Все сделали другие…
Он едва не сказал «люди», но справедливость требовала точности в дефинициях, а служебный долг требовал прикусить язык.
– Я знаю, – терпеливо сказала Кристина Величко и присела рядом. – Спасением моего мужчины занимались какие-то удивительные инопланетяне и персонально ксенолог с чудной фамилией Жайворонок, найти которого я пока не смогла. – Фабер попытался было ввернуть словечко, но она жестом заставила его замолчать. – Вас я нашла. Наверное, так нехорошо думать, а уж тем более говорить… но я благодарна вам, именно вам… а что это были вы, я узнала от Винса и других… за то, что вы врезали тому эхайну.
Ах, вот оно как. Ее мужчину звали Винс, и его вытащил из беды какой-то ксенолог Жайворонок. А ему вменяют в заслугу то, что он поддался эмоциям и повел себя как… как хренов берсеркер.
Фабер покраснел.
– Боюсь, здесь мне нечем гордиться, – пробормотал он.
– Вы не понимаете, – сказала женщина упрямо. – Они отняли у меня двадцать лет счастья. Да, для него прошло всего пять лет, и сейчас мы почти ровесники. Почему-то он немного боялся разницы в годах, говорил в шутку, что не особо рвется меня воспитывать. Что ж, ему не пришлось этим заниматься. Сейчас нам непросто, он остался прежним, а я изменилась… но мы справимся. Ваш поступок… это следовало сделать. За мои потерянные годы, за все его унижения… Хотя бы одному из них отплатить той же монетой.
Фабер не стал уточнять, что в той ситуации долги возвращались весьма щедро и с процентами. Он снова понес какую-то невнятицу, что, мол, всего лишь делал свою работу по мере сил и умения, что настоящий героизм проявили совершенно другие… Кристина Величко смотрела на него со спокойной нежностью, пропуская пустые обязательные слова мимо ушей.
– Однажды вы поймете, – сказала она, когда он наконец иссяк. – Зло должно быть наказано. Но иногда – буквально. По мордасам.
Фаберу не оставалось ничего, как скорчить понимающую мину и пожать плечами. Сегодня у него был день новых впечатлений. Никогда его так не унижали. И никогда так не благодарили. Он еще не попадал в подобные переплеты и оттого чувствовал себя полным идиотом. Носов и тут был прав. Ничего ему так не хотелось, как поскорее покончить со всем этим. Кристина Величко поняла его смущение, но, возможно, по-своему.
– Спасибо, просто Фабер, – сказала она.
Нагнувшись, поцеловала его в щеку, легко дотронулась до плеча и быстро удалилась.
Унося с собой его озлобление и мрачные мысли.
Фабер провожал ее благодарным взглядом. Почти таким же, каким и она глядела на него минуту назад. Кристина Величко направлялась на стоянку гравитров. Бледное лицо, накидка, очки – она прибыла в Брисбейн с его адской жарой недавно и явно не собиралась здесь задерживаться. Да и зачем? Люди с «Согдианы» проходили адаптацию в островных санаториях, в том числе и человек по имени Винс. Служебные дела? Нет таких дел, которые доктор – медицины? математики? биологии? какая в сущности разница… – Кристина Величко не могла бы вести дистанционно из своего офиса в Варшаве, в Минске, где-нибудь в средней полосе Европы, то есть в привычных для себя условиях. Для этого не нужно срываться и лететь через экватор, к черту на рога, от полуденной прохлады и мирного солнышка к беспощадному австралийскому пеклу.
Все шло к тому, что она проделала дальний путь лишь затем, чтобы поцеловать записного неудачника в горящую от унижения щеку.
И если так…
Пускай Ворон с его ядовитыми железами идет к черту.
«Идите к черту, Ворон, – думал Фабер. – Есть люди, которых я спас лично, без вашего многомудрого руководства. Спасу и других. И плевать мне на ваши оскорбления. Вы облажались не меньше моего. И вы это понимаете, вы уже большой мальчик. И что бы вы о себе ни думали, я все еще уполномоченный Наблюдательного совета. Буду стоять над душой, заглядывать через плечо и задавать вопросы. И, что для вас особенно неприятно, требовать работу! Вам придется меня убить – или учить, как все делать правильно. Так просто вам от меня не отделаться». Он неспешно оторвал зад от раскаленного камня, тщательно умылся из фонтана и без большого энтузиазма посмотрел на небоскреб офисного центра «Кристал-Банана» – на окна двадцатого этажа, где размещалась штаб-квартира Департамента и, в частности, апартаменты Ворона. «Идите к черту, – мысленно повторил он. – Я возвращаюсь».
Всю ночь шел дождь, к утру оставив после себя зависшую в воздухе мелкую противную морось и ровное, словно прошлись шпателем, серое небо. Выйдя на крыльцо с дымящейся чашкой кофе, Елена Егоровна Климова обнаружила на промозглой веранде под навесом нежданного гостя.
– Ну? – спросила она не слишком приветливо. – Почему именно вы?
– Потому что в этой теплой компании я единственный, кому уже нечего терять, – усмехнулся Людвик Забродский. – Я в отставке, ни черта не делаю, и та цель, которой я отдал лучшие годы жизни, достигнута без меня.
