Ознакомительная версия.
— Я схожу к останкам машины и поищу винтовку, — предложил Евгений.
— Сходи, — согласился я. — Только тихо… Десантник осторожно отполз подальше от огневого рубежа и, поднявшись на ноги, побежал в направлении места недавней перестрелки. После этого в течение нескольких минут в динамиках было слышно лишь бормотание Красавчика, который ругался, подсчитывая «всплывающих» древних.
— Кто-то идет, — вдруг шепнул Алексей. — Слева от меня… Трое, нет, четверо… В маскхалатах, внешне вроде бы люди…
— Не шевелись! — так же шепотом приказал я. — Пропусти их мимо.
— Они идут прямо на меня, — в голосе стажера послышалось волнение.
— Замри, как девственница в первую брачную ночь! — фактически повторил мой приказ Красавчик. — Если они пройдут мимо, то наткнутся на рогатых. Это нам на руку. Я под шумок смогу приблизиться к «луже» на расстояние выстрела из «жезла»!
— Они меня видят! — волнение в голосе Алексея сменилось нотками паники.
— Они сейчас тебя еще и услышат! — резко сказал Красавчик. — Лежи молча!
Я не выдержал напряжения и немного приподнял голову, чтобы осмотреть позицию Алексея. К нему действительно приближались четыре белые фигуры. В ранних зимних сумерках они казались неестественно крупными и устрашающими. Снег под ногами незнакомцев почти не хрустел, что не совсем стыковалось с их кажущейся массивностью. Я лежал на пригорке немного выше Алексея, а потому видел то, что стажеру было пока недоступно. Четыре приближающихся к нам человека были только авангардом. Чуть позади развернутой цепью шли еще три десятка белых фигур, перечеркнутых темными штрихами оружия.
— Красавчик, их здесь больше взвода, — шепнул я и, посмотрев в противоположную сторону, добавил: — Или роты…
С той стороны от незамерзающего озера приближалась такая же цепь.
— Может, это наши? — предположил напарник. — Прилетели выяснять, что тут была за стрельба?
Я с надеждой вынул из футляра бинокль и направил его на солдат.
— У них импульсные винтовки, — сдавленно шепнул я и поежился. — Это беляевский спецназ…
— Ты думаешь? — Красавчик хотел сказать что-то еще, но вдруг замолчал.
Я направил бинокль на его позицию и увидел, что напарника там уже нет. Куда он мог так быстро перепрятаться, я не понял. Тем временем солдаты благополучно миновали скрытого кустами, сумерками и снегом Алексея и двинулись к тому месту, где Красавчик обнаружил центр Храма. Вторая цепь пока отставала, и до «лужи» ей надо было пройти вдвое больше, чем первой Двигалась она прямо на меня. Я вжался в снег и задержал дыхание. Неторопливые шаги солдат приближались, как мерный шум перекатывающего гальку прибоя. Вот они поравнялись со мной, вот прошли дальше…
— Не спи, замерзнешь, — очень остроумно пошутил кто-то надо мной, и влед за шуткой я получил тяжелый пинок под ребра.
Я поднял голову и посмотрел вверх. Вокруг меня собралось несколько белых теней. Две из них схватили меня под руки и поставили вертикально, а одна наступила на мою винтовку.
— Командир, сыщик у нас, — доложил обезоруживший меня шутник по рации. — Привести к вам?
— Сдался он мне, — ответил невидимый командир.
— Мне нужен Абсолютный Воин, остальных бросайте в Храм! Если возродятся, нам же лучше, а если нет, туда им и дорога!
Я хотел вырваться из крепких рук людей-атлантов, но меня успокоили парой тяжелых ударов и, легко подтащив к «луже», бросили в самую ее середину…
Тепло нежных женских рук и глыбы тяжелого камня…
Ожившие цветные шары и разноцветные струйки текучего огня… Дрожащие расплывчатые тени и яркий контраст черного и белого… Я падал и взлетал одновременно. Мое тело стало невесомым и в то же время налилось свинцовой тяжестью. Я не дышал, но не чувст-, вовал удушья. Я не жил, но и не умирал. Мой разум словно попал в водоворот. Все мысли и ощущения вращались вокруг одной вертикальной оси, соскальзывая все глубже в воронку совершенно новых эмоций. Меня распирало от нереализованной любви, которая граничила с безумием и ненавистью к неизвестному предмету обожания. Я не понимал, что или кого я так вожделею, а от этого бесился вдвойне. В какой-то упущенный сознанием момент с моего тела начала сползать кожа. Она стекала, словно воск, сначала робкими каплями, а потом ручьями и водопадами. Подкожная клетчатка вспенилась миллионами белесых пузырьков и почти в один момент взорвалась, окружив меня облаком брызг. Я поднес к глазам свою препарированную руку и ужаснулся. Под мутной пленкой фасций перекатывались тугие узлы крепких мышц. Я никогда не был худосочным, однако эти мышцы превосходили все мои прежние пропорции минимум вдвое! Вместе с ними увеличился просвет сосудов и толщина нервов. Мизинец вдруг сдвинулся к запястью и, укоротившись на фалангу, стал походить на уменьшенную копию большого пальца. Ужасно зачесались веки. Я принялся их растирать, но после нескольких движений почувствовал боль. Отняв руки от глаз, я увидел, что на мои обнаженные мышцы начинает возвращаться кожа. Не такая, как раньше, а плотная и толстая, но в то же время исключительно эластичная и податливая. Неожиданно для себя я рассмеялся. Мне начинало нравиться новое состояние! Я чувствовал огромную физическую силу своего тела и несгибаемую твердость духа. Я становился непобедимым и бесстрашным. Меня уже не волновали проблемы вчерашнего дня — эти ничтожные мелочи человеческой жизни. Меня не трогали их эмоции и переживания. Я становился гораздо выше по уровню сознания, а значит, освобождался от глупой зависимости. Общество недозревших мартышек меня больше не интересовало. Они были теперь лишь одним из условно съедобных видов животных, муравьями, тщетно строящими свои хрупкие дома из хворостинок, социальным зверьем, толком не понимающим, зачем объединилось в стаю, но соблюдающи1ее сумбурные законы… Мое лицо затянулось твердой кожей, поле зрения сузилось, поскольку его ограничили роговые складки вокруг налитых кровью глаз, а из горла вырвался первый возглас:
— Это я! — слова забытого языка звучали как нежная песня. — Я снова стал собой!
— Гордиться, право, нечем! — раздался рядом со мной глухой скрип человеческого голоса.
Я удивленно оглянулся. Человек в Храме Возрождения?! Это было интересно. Неужели среди приматов остался хоть кто-то, не впитавший в себя частицу атлантов? Ту самую частицу, что просыпается в Храмах и, легко преодолевая человеческую природу, определяет в дальнейшем внешность и образ мысли пробудившегося существа!
Сквозь плывущие очертания стен подземелья проступил контур высокого человека. Некоторое время он оставался таким же размытым, как и стены, но потом «затвердел» и отделился от их поверхности…
Ознакомительная версия.
