Урсула Ле Гуин - Левая рука тьмы

Из архива Хейна. Копия записи по ансиблу, документ 01-01101-934-2-Гетен: отчет Дженли Ая, Первого мобиля на Гетене, Зиме, Хейнский Цикл 93, Экуменийский год 1490-97.

Я пишу отчет так, будто сочиняю рассказ — еще ребенком меня научили, что истина во многом — дело воображения. Самые неоспоримые факты могут толковаться по-разному в зависимости от стиля рассказа, подобно органическому драгоценному камню наших морей: когда его носит одна женщина, он становится ярче, а когда другая, он тускнеет и даже распадается в порошок. Факты не прочнее, чем жемчуг. И то, и другое зависит от восприятия.

Не весь рассказ принадлежит мне, не я один его излагаю. В сущности я не знаю, кому он принадлежит: вы можете судить лучше. Но сам рассказ один и даже если иногда кажется, что с изменением голоса рассказчика меняются факты, это не так: все факты остаются истинными и все составляют единое повествование.

Оно начинается в сорок четвертый день 1491 года, который на планете Зиме кархиды называют Одхархахад Туза, или двадцать второй день третьего месяца весны Первого года. Здесь всегда первый год. С каждым новым годом лишь меняются даты прошлых событий, номера прошедших и будущих годов, отсчитываемых назад и вперед от первого года.

В Эрхенранге, столице Кархида, жизнь моя находилась в опасности, но я этого не знал.

Шел парад. Я двигался вслед за госсиворами, чтобы предстать перед королем. Дождило. Черные тучи над темными башнями, дождь, падающий на улицы, серый, подверженный бурям каменный город, медленно извивающаяся золотая лента..

Шли купцы, вельможи и художники Эрхенранга, ряд за рядом, все роскошно одетые. Под дождем они чувствовали себя так привычно, как рыба в море. Лица их были спокойны. Они не шагали в ногу. Это был не военный парад и даже не его имитация.

Шли лорды, мэры и представители — по одному, пять, сорок пять или четыреста — от каждого домейна Кархида, длинная, пестрая процессия, двигающаяся под звуки металлических рогов, барабанов и электрических флейт. Многочисленные разноцветные знамена домейнов свешивались, сплетаясь с желтыми вымпелами, украшавшими путь, а музыка каждой группы отличалась различными ритмами, отдаваясь эхом в глубоких каменных улицах.

Шли группы жонглеров с полированными золотыми шарами, которые они высоко подбрасывали — будто на улице взрывались яркие фонтаны. Вдруг солнце пробилось сквозь облака и все шары ослепительно блеснули, поймав свет.

Шли сорок человек в желтом, играющие на госсиворах. Госсиворы, на которых играют только в присутствии короля, издавали нелепый дисгармонический рев. Когда звучали одновременно сорок госсиворов, то тряслись башни Эрхенранга и последние капли дождя падали из уносимых ветром облаков. Если такова королевская музыка, не удивительно, что все короли Кархида безумцы.

Дальше шла королевская группа: стражники, сановники города и двора, депутаты, сенаторы, послы, лорды королевства — никто не соблюдал равнения, но все шли с большим достоинством и среди них в белой тунике, куртке и брюках, в сапогах из шафрановой кожи, в островерхой желтой шапке — король Аргавен XV. Золотое кольцо на пальце было его единственным украшением и знаком сана. За этой группой восемь крепких солдат несли королевские носилки, сплошь усаженные желтыми сапфирами, в которых уже много столетий не ездили короли — это был церемониальный реликт древнего прошлого. У носилок было восемь охранников, вооруженных «мародерскими ружьями» — тоже реликтом варварского прошлого, но стволы ружей не пустовали, они были заряжены пулями из мягкого железа. Смерть шла за королем.

За смертью шли ученики школы искусств, различных колледжей, торговых школ — длинные ряды детей и молодых людей в белом, красном, золотом и зеленом. И наконец множество бесшумных медлительных темных карет завершало парад.

Королевская группа, в которой находился и я, собралась на новом деревянном помосте у арки Речных Ворот. Поводом для парада служило завершение сооружения этой арки. С ней заканчивалось строительство новой дороги к речному порту Эрхенранга — грандиозная операция, которая прославит правление Аргавена XV в анналах Кархида.

Мы толпились на помосте, давя друг друга в мокрой обширной яркой массе.

Дождь кончался, пробивалось солнце, великолепное, яркое, предательское солнце Зимы. Я заметил, обращаясь к стоявшему слева:

— Жарко. Очень жарко.

Стоявший слева от меня приземистый, смуглый кархидец в тяжелом плаще зеленой кожи, украшенной золотом, в тяжелой белой куртке, брюках с серебряной цепью из тяжелых звеньев в ладонь величиной, обильно потея, ответил:

— Да, жарко.

Нас, сжатых в толпе, окружали лица жителей города, похожие на коричневые бутылки, сверкающие тысячами глаз.

Король по сходням из розового туфа поднимался к платформе на вершине арки. Ее разъединенные пилоны возвышались над толпой, верфями и рекой. Когда он поднялся, толпа зашевелилась, разнесся гулкий крик: «Аргавен!» Король не отвечал. Зрители не ждали ответа. Госсиворы, издав громогласный нестройный рев, смолкли. Тишина. Солнце светило на город, реку, толпу, короля. Каменщики внизу включили электролебедку, и мимо короля почти беззвучно проплыл и лег на свое место между двумя пилонами арки ключевой камень.

Большой блок весом в тонну замкнул арку, превратив ее в единое целое. На лесах короля ждал каменщик с мастерком и ведром, а все остальные рабочие, словно пауки, спустились по веревочным лестницам.

Король и каменщик остались одни высоко на узком помосте между рекой и солнцем.

Король взял у каменщика мастерок и принялся якобы заделывать длинные стыки ключевого камня. Он даже не коснулся камня, передав тут же мастерок каменщику, который методично принялся за работу. Цемент, который он использовал, был розового цвета и отличался от остальной клади. Спустя пять или десять минут я спросил у стоявшего слева:

— Ваши ключевые камни всегда крепятся розовым цементом?

На всех арках Старого Моста, перебросившего свою дугу через реку, отчетливо выделялись розовые пятна.

Вытирая пот с темного лица, мужчина — я вынужден так называть его, употребляя местоимения «он» и «его» — ответил:

— Когда-то цемент для ключевых камней замешивали на крови, на человеческой крови. Понимаете, без крови арка обязательно упадет. Сейчас мы используем кровь животных.

Он говорил откровенно, но осторожно, иронично, как будто всегда знал, что я вижу и сужу обо всем как чужак. Мой собеседник был одним из самых влиятельных людей в стране. Мне трудно подобрать историческую параллель его должности: визирь, премьер-министр или канцлер. По-кархидски он назывался Королевское Ухо, лорд домейна и лорд королевства, деятель крупного масштаба, Терем Харт рем ир Эстравен.