Да падет на него гнев Всемогущего и святых Петра и Павла. Пусть проклянет его всяк входящий и выходящий.
Да будет прокляты пища его и все его добро, и псы, охраняющие его, и петухи, для него поющие.
Да никто не посмеет подать ему воды и дать место у очага.
Пусть постигнет его судьба Датана и Аверроса.
Пусть ад поглотит его живым, как Анания и Сапфира, оболгавших Господа. И пусть будет наказан он, как Пилат и Иуда, предатели Господа.
Да падет на него проклятие девы Марии и всех святых, да постигнут его страшнейшие пытки в аду, как отступника, богохульника и хулителя церкви.
Пусть вся Вселенная встанет на него войной.
Пусть разверзнется и поглотит его земля и даже имя его навсегда исчезнет с лица Вселенной. Пусть все и вся объявят ему войну. Пусть стихия и люди заодно восстанут против него и уничтожат. Пусть жилище его превратится в гибельную пустыню. Пусть святые еще при жизни помутят ему его слабый разум, и пусть ангелы сразу после смерти препроводят его черную душу во владения Сатаны, где дьяволы, несмотря на заключенное с ним соглашение, будут жестоко истязать его за содеянные им преступления.
Пусть Всемогущий и все святые шлют вечное проклятие наместнику Сатаны черному барону Теодульфу, подобное тому, каким был проклят Иуда Искариот и Юлиан Отступник.
Пусть погибнут все сторонники антихриста черного барона Теодульфа, как погибли язычники Диаклетиан и Нерон.
Да будут сочтены его дни и достойны всяческого сожаления. Пусть обрушатся на него все возможные невзгоды и голод, пусть поразит его чума, проказа и другие болезни.
Да будет проклят весь его отступнический род по седьмое колен. Да не поможет ему молитва, не снизойдет на него благословение. Пусть будет проклято любое место, где он живет и то, куда он поедет.
Проклятие всем, кто не признает сию анафему!
Пусть преследует их это проклятие днем и ночью, всечасно, всеминутно, едят ли они или переваривают пищу, бодрствуют ли они или спят, разговаривают или молчат.
И проклятие плоти их от темени до ногтей на ногах.
Пусть оглохнут они и ослепнут, пусть поразит их вечная немота, пусть отнимутся у них руки и ноги, пусть преследует их проклятие, сидят они, стоят или лежат.
Проклятие отныне и во веки веков, до второго пришествия!
Пусть сдохнет, как скот, отступник черный барон Теодульф, владетель Процинты, клятвопреступник и богохульник, продавший душу дьяволу.
Пусть волки растерзают его смрадный труп.
Пусть вечно сопутствует ему только сам Сатана и его мерзкие черные ангелы.
Аминь!"
"…может, и не стоит полагаться на свидетельство доброй женщины, но в Дом бессребреников она пришла сама.
Ганелон дал доброй женщине монету и она смиренно, спрятала монету в широкий рукав, где заодно хранила немного пищи.
После этого Ганелон разрешил доброй женщине сказать правду.
Пол коридора перед кельей Ганелона был мелко посыпан золой. Зола рано утром не была отмечена ничьим следом, значит, дьявол в эту ночь не являлся. А вообще в последнее время дьявол сильно досаждал Ганелону. Он то лаял за окном, как лисица, то толкал под руку так, что вырывалась из рук и падала на пол, разбиваясь на множество осколков, глиняная чашка, то просто, смеясь над Ганелоном, гасил ночник, мешал вчитываться в выцветшие списки, куда-то прятал молитвенник и даже распевал под крошечным окошечком кельи нелепые похабные песни, всегда оставляя в воздухе после себя дурной нехороший запах. Однажды, проявляя бдительность, Ганелон уловил появление дьявола даже в будке исповедальни, где дьявол, лукавя и хитря, попытался принять облик духовника. Он даже успел нашептать на ухо Ганелону некоторое количество богохульных слов, но Ганелон вовремя спохватился.
– Да будет с нами Господь и Матерь Божия, – сказал он.
Добрая женщина смиренно подтвердила:
– Аминь.
В общем, Ганелон заранее знал, что ему расскажет добрая женщина. Только иногда случалось так, что приносила новости, еще неизвестные Ганелону. Но ради этих редких удач Ганелон терпеливо выслушивал то, о чем уже хорошо знал от других добрых католиков, часто, как и добрая женщина, навещавших его в Доме бессребреников.
Страшную анафему отступнику черному барону Теодульфу провозглашают в каждой церкви. Так сказала добрая женщина и Ганелон согласно кивнул. Имя отступника графа Раймонда IV Тулузского проклинает каждый житель Лангедока. Это было не совсем так, но Ганелон и в этот раз согласно кивнул. Блаженный отец Доминик, благословленный римским апостоликом и только ему лично отчитывающийся в своих деяниях, неустанно и яростно взывает к каждой доброй душе: «Опомнитесь! Дело Господа в опасности! Смрадные еретики затопили Лангедок ложью!» Это вполне соответствовало истине, но Ганелон знал о словах и деяниях блаженного отца Доминика гораздо больше, чем любая добрая женщина, искренне желающая помочь делу Святой римской церкви.
Ганелон перекрестился.
Разве не прав в своей неукротимой ярости, направленной против еретиков, блаженный отец Доминик? Разве не сказал Иисус: «Тот же, кто не пребудет во мне, уподобится ветви, которая отброшена и умирает. Мертвые же ветви подбирают, бросают в костер и сжигают.»?
Неистовый гнев блаженного отца Доминика праведен и угоден Господу.
В городке Барре на глазах Ганелона, не смущаясь присутствием многих простолюдинов, прямо на паперти блаженный отец Доминик жестоко избил палкой клирика, тайком счищавшего святые тексты с церковных пергаментов. Нечестивый делал из них малые псалтыри на продажу.
Там же в Барре на глазах Ганелона блаженный отец Доминик добился костра для некоего молодого богомаза, богохульно изобразившего Христа. Христос был изображен в мандорле – в вечном сиянии. Но само это сияние, написанное богохульным богомазом, было мелким и тусклым, а его формы неверны. Упомянутое изображение смущало простых людей и даже священнослужителей приводило к неверным мыслям.
Там же в Барре на глазах Ганелона блаженный отец Доминик добился суда над целой группой тряпичников-катаров, поучающих о близости царства Божия. Кому дано вслух сказать: «Смотрите, вот приидет царствие Божие»? – в неистовом, но праведном гневе возопил блаженный отец Доминик. Даже дьяволу, при всей его силе, не дано знать будущего. Зная дьявол прошлое и настоящее, да знай он будущее! – чем бы тогда его знания отличались от знания Бога?
Блаженный отец Доминик в своем чистом и святом неистовстве непримиримо и яростно отлучает за ересь даже епископов, жестоко побивает клириков, неустанно судит отступников; везде и всюду он требует называть папу, наместника Бога на земле, по всей форме – апостоликом римским, великим понтификом, царем царей, владыкой владык, священником во веки веков по чину Мельхиседека.
