Даже за несколько микросекунд она мне уже наскучила. Я сказал:
— Вэн, Эллисон. Вы рассказываете мне о нем.
— Я и рассказываю. Я извивалась у шестов в барах на Пегги, стараясь заработать достаточно денег для «Жизни После» — знаете, это сеть мастерских «Жизнь После», где вам сохранят машинным способом разум, если достаточно заплатите. А вот Вэну такие мастерские ни к чему — у него все оборудование всегда под рукой, и Доктор Смерть готова его использовать. Наряду с его придворным шутом, и его адвокатами, и секретарями, и…
У меня много времени, но все же не вечность. Я поднял руку:
— Пожалуйста, Эллисон.
Она вязла себя в руки.
— Да. Простите. Так вот, Вэн бывал в тех же барах, что и я. Угощал меня выпивкой. Ему казалось забавным, что я в прошлом балерина. Должна признаться, что к тому времени я уже не походила на настоящую приму-балерину, но ему нравилось меня слушать. Особенно когда я рассказывала о девушках в труппе и их приятелях и о том, что можно выделывать ногами, если потренироваться лет десять — я имею в виду настоящую подготовку, а не то, чем я занималась в барах. И вот… — она пожала плечами, — я оказалась здесь.
Она, по-видимому, что-то пропустила в своем рассказе.
— Вы хотите сказать, что Вэн увез вас с планеты Пегги?
Она покачала головой.
— Нет. Не тогда. Он просто исчез, я думаю, с какой-нибудь другой женщиной, и я почти забыла о нем. Но шесть или восемь месяцев спустя, когда я уже оказалась на самом дне, пришел какой-то тип из адвокатской конторы и сказал, что Вэн готов заплатить за машинное сохранение моего сознания, если я потом оправлюсь к нему и научу его подруг, как танцевать в балете. — Она захихикала. — Наверно, вы видели его подруг. Он подбирает их где попало, и, наверно, у них масса способностей, но только не к танцу. Ну, может, за исключением Лиз. Думаю, я у нее в долгу.
Она ждала, что я спрошу, за что, и я спросил.
— Это долгая история, — ответила она, как будто раньше говорила кратко. — Понимаете, Вэн очень боится смерти. И поэтому всегда возит с собой оборудование для машинного сохранения сознания, а Лиз умеет с этим оборудованием обращаться. Но он не умер. Умерла я, и Лиз сохранила меня.
— Лиз? — переспросил я, чтобы заставить ее продолжать.
— Елизавета. Мы ее называем Доктор Смерть. Русская девица, которая всегда рядом с Вэном. Вы ее легко узнаете, потому что, «а», она не так хороша, как остальные его девицы и, «бэ», всегда кажется встревоженной: она органическая и боится забеременеть. — Эллисон склонила голову, подтверждая сказанное. Потом продолжила: — Ну, после того как меня сохранили, я нашла способ организовать балетную труппу, и он иногда смотрит ее выступления — не «Жизель» или «Щелкунчика», конечно, но особые представления, которые я ставлю для него сама. — Она подмигнула мне и спросила: — Вы уверены, что не хотите выпить или еще чего-нибудь?
— Спасибо, — ответил я, качая головой. Терпение мое было на исходе, и я решил, что пора заканчивать разговор. — Позвольте задать несколько вопросов. Секретарша Хозяина спросила нас, не знаем ли мы, как взорвать звезду. Вы не в курсе, зачем ему это?
Она удивилась.
— Минутку. Он однажды сказал, что хотел бы это сделать. Возможно, и сделает, если найдет предназначенное для этого старое оружие хичи. Может, дело в этом?
Это удивило меня по двум причинам. Очевидно, Вэн близко подошел к тому, на что однажды намекнул старик-хичи Термослой. Это необходимо обсудить с Тором Метателем Молота. Тем временем мне нужна дополнительная информация, но эта женщина не самый подходящий ее источник.
— В таком случае еще одно. Вы не знаете, зачем Вэну все это оружие?
Она пожала плечами.
— Он хочет кое-кого убить. Ведь оружие для этого, верно? И займется этим, как только наберется решительности. Но это будет не сегодня: он не настолько смел. Зато ненавидеть он умеет.
— Вы знаете, кого он ненавидит?
— Ну, — задумчиво ответила она, — пожалуй, почти всех. Но особенно Робинетта Броудхеда — вы ведь знаете, кто это? Конечно, знаете. И некоторых женщин. Многих, я думаю. Он не умеет поддерживать отношения, а когда они обрываются, винит женщин. Но больше всего он ненавидит хичи. Ненавидит их всех, всю расу. Он умеет ненавидеть и, наверно, ненавидит десятки людей, о которых я и не слыхала… Послушайте, так как насчет выпивки?
— Нет, спасибо, Эллисон.
— Вам совсем не обязательно торопиться, — сказала она, вставая и подсаживаясь ко мне. — У меня в последнее время не часто бывает компания.
Должен признаться, что в этот момент, будь я органическим существом, я бы ощутил замешательство. Понимаете, я ведь понял, о чем говорит Эллисон, понял не только сами слова, но и подтекст. Она предлагала мне сексуальный контакт.
Сексуальный контакт не относится к тем видам деятельности, в которых у искусственного разума есть хоть какой-то опыт. Вообще какой бы то ни было. Это не входит в наши программы.
Однако вовсе не следует думать, что мы на это не способны. Даже я смог бы, если бы захотел. Напомню, что я один из самых мощных в истории машинных интеллектов. Мы в силах создать все необходимое для подобного развлечения.
Не знаю, пошел ли бы я на это. Несомненно, любой новый опыт полезен, и мне нравится приобретать новый опыт. Я стремительно вернулся в тронный зал, чтобы проверить, все ли в порядке, — на случай если захочу немного больше времени провести с Эллисон.
И обнаружил, что возникли сложности.
Разговор, который шел, когда я удалился, теперь прекратился. Секретарша Вэна приняла видимую форму и что-то шептала ему на ухо, а его лицо выражало среднее между гневом и тревогой.
Я немедленно вернулся в комнату Эллисон.
— Простите, — сказал я как можно вежливее. — Мне действительно необходимо вернуться. Но есть одно обстоятельство, которое меня удивляет. Я бы не подумал, что Вэн любитель балета. Зачем ему понадобилось привозить вас сюда?
— Ну, это легко, — ответила она, с сожалением глядя, как я создаю подобие вставания и приготовления к уходу. — Он спросил меня, зачем вообще смотрят балет? И я ответила: потому что там множество хорошеньких девушек в минимуме одежды и в самых привлекательных позах.
Выражение лица Хозяина не изменилось. Даже поджатые губы женщины не расслабились — это вызывало мое сочувствие: я-то знал, каково искусственному разуму замедлять речь для органического слушателя. Тронный зал выглядел точно так же, как когда я оставил его мгновение назад. Однако в коридоре снаружи кое-что изменилось: Гарри был там, а не в тронном зале — и в руках двух огромных стражников в ливреях Хозяина выглядел очень встревоженным.
