прихода.
— Вместо него пришёл Кобольд. Не знаю, что хуже. Но Кобольд не смог вернуть Ивана, а Балий — сможет.
— Уверена?
— Да. Поговоришь с Клюсей?
— Поговорю. Но ничего не обещаю.
— А не надо обещать. Просто сделай.
Лайса ушла, а я, вернувшись в комнату, допил бутылку. Лёд в стакане не даёт понять, сколько туда на самом деле налито, этим бармены испокон веков пользуются… Правда, то, что бутылка была полной, а стала пустой, отрицать сложно. Но, та её часть, что оказалась внутри меня, помогла отнестись к этому философски — то есть, проигнорировать укоризненный взгляд Нетты и завалиться в койку.
Ну да, не раздеваясь. А что такого? Моей боли всё равно.
О, а вот и она. Надеюсь, я выпил достаточно, чтобы заснуть.
***
Утренняя пробежка давно перестала меня радовать и стала постылой обязанностью, которой я придерживаюсь из упрямого мазохизма. Организм не вырабатывает эндорфины в ответ на физическую нагрузку. В ответ на всё остальное тоже. Хорошо, что человечество в мудрости своей придумало антидепрессанты и алкоголь. Бегать после бутылки виски тяжелее, чем после полбутылки, но ничего, однажды я совершу усилие над собой и откажусь от этой дурной привычки. От бега, разумеется, не от алкоголя. Убежать от себя невозможно.
Мне очень хочется оказаться от себя подальше.
— Здравствуйте, Антон Спиридонович.
— Привет, Алёна.
Девочка бежит рядом — короткая юбка, яркая курточка, смешной рюкзачок. Школьница-тян. Внезапно подумал, что понятия не имею, что стало с аниме. Сожрала его Большая Дорама или где-то теплятся островки пучеглазого безумия?
Некоторое время бежали рядом молча. Потому что разговаривать на ходу — дыхалка собьётся, а сесть — пробежке конец. Но в конце концов лавочка пересилила.
— Итак, — спросил я, усевшись, — тебе нужна Сумерла.
Джиу молча кивнула.
— И ты, конечно, не скажешь, зачем?
— Почему же? Скажу. У нас общий враг.
— Ты не маловата, чтобы иметь врагов?
— Никто не мал для врага, Антон Спиридонович. Даже ваш сын.
— Так. Что-то мне не нравится наш разговор, Алёна. Нет ли тут намёка на угрозу?
— Я Джиу. И это не намёк. Жизнь кажется вам понятной, простой и безопасной? Вокруг не происходит ничего, что требует реакции «бей или беги»?
— Знаешь, от девочки шестнадцати лет это прозвучало слишком драматично.
— Это были паршивые шестнадцать лет.
— Всё сложно?
— Да пиздец.
— В шестнадцать так и должно быть.
— Нет. Не должно. Не так. Впрочем, неважно.
— Как скажешь. Я не очень представляю себе, какие враги могут быть у Сумерлы, но мне не нравится, что ты сватаешь их мне. Я вообще не люблю, когда меня разводят втёмную.
— Скажите, Антон Спиридонович, вам правда это всё кажется нормальным?
Она обвела рукой широкий круг, включая в свое «это всё» то ли весь парк, то ли весь Жижецк, то ли мироздание в целом.
Я мог бы сказать, что мне уже много лет ничего не кажется нормальным, начиная с меня самого, но только плечами пожал:
— Ты мне скажи.
— Я лучше спрошу. Только вы не обижайтесь, ладно?
— Попробую. Не обещаю.
— Скажите, Антон Спиридонович, почему вы их бросили?
— Кого? — совершено искренне не понял я.
Моим комплексом вины можно утопить трансатлантический супертанкер, но кого имеет в виду она — не могу представить.
— Ваших ребят. Ваш первый выпуск. Фикторов. Детей. Тех, кто так на вас надеялся. За что?
— Стоп-стоп. Что значит «бросил»?
— Когда вы в последний раз общались с кем-то из них?
— Хм… Но…
— И вам не интересно, где они и что с ними стало?
— Они взрослые люди, — сказал я твёрдо, — совершеннолетние, умные, самостоятельные, умеющие за себя постоять. Я всегда на связи. Если они не сообщают о себе, значит, моя помощь им не нужна.
— О, так вы на них ещё и обижены? — грустно улыбнулась Алёна. — Забыли своего Аспида, не пишут, проекций не шлют?
— Их возрастная сепарация проходила тяжелее, чем у обычных подростков. Стать отдельными самостоятельными людьми. Не опираться на меня. Идти своей дорогой. Это сложно для любого ребенка, и было многократно сложнее для них. Научиться жить без «Макара» — их самый главный выпускной экзамен.
— Без «Макара» — или без вас?
— В тот момент они не умели это отделить. Не понимали, где заканчиваются они и начинается окружающий мир. Так что нет, я не обижаюсь, что они меня забыли. Видимо, это им было нужно, чтобы стать собой.
— А вам не приходило в голову, что вы перестарались, выталкивая их из гнезда? И они просто решили, что «с глаз долой, из сердца вон»? «У Аспида полно новых воспитанников, обычных детей, зачем ему мы, „странь“?»
— Что за глупости?
— Может быть, они ждали от вас первого шага? Ждали, да так и не дождались? Не приходило вам такое в голову?
— Нет, — сказал я.
Уже не так уверенно сказал. Может, в чём-то она и права. Может, я переделикатничал? И моё «Я вам доверяю» восприняли как «Мне на вас плевать» и обиделись? Как же тяжело с людьми…
— А почему ты это у меня спрашиваешь, Алёна? Точнее — почему это спрашиваешь ты?
— Потому что я Джиу.
— Как скажешь, — я не принял её игру и не стал задавать уточняющих вопросов. Джиу так Джиу. Всё-таки то, что я не смотрю Дораму, отчасти выключает меня из актуального поля смыслов. Но у меня слишком много других дел. Например, алкоголь сам себя не выпьет.
— Джиу ты или Алёна, но Лайса тебя настойчиво ищет.
— Она ищет не то и не там.
