только включить кран, но после кто-то со спины отбросил его в гостиную. Своим весом он разбил только стеклянный стол, и, к счастью, не пострадал сам. Только несколько осколков впились в руку, когда мужчина попытался встать.
Попытка оказалась неудачной. Над ним сразу появилась Лизи, сжимающая его горло. Адам хрипел, стараясь выбраться из плена обезумевшей подруги. Но все его действия против неё были бессмысленны. Он воткнул несколько крупных стеклянных осколков в живот нападающей, но она будто не почувствовала. Даже если бы Лизи не имела силы высшего, то смогла бы победить Адама.
Женщина замахнулась на Давета огромным кулаком, не отпуская его шею. Удар оказался почти оглушающим. В глазах поплыли разноцветные звёзды, перекрывая собой всё окружение. В ушах зазвенело так, что Адам подумал, что останется глухим, если повезёт вылезти из этой передряги живым. Мысли путались. Он несколько раз пытался вновь позвать кого-нибудь, но удары нового генерала выбивали всё, что могло претендовать на существование в голове Адама.
Лизи прекратила избивать Давета и слезла с него, осматривая большую красную лужу. Её дыхание сбилось, и она дышала ртом. Мощная грудь вздымалась от нагрузки и вспышке гнева, природу которого она не могла понять.
Осознание того, что это она избила Адама, пришло нескоро. Только когда тихие знакомые шаги послышались позади, Лизи поняла, что это всё реально.
Волна энергии ударила Лизи со всех сторон. Боль проникла в каждую клетку, и, не чувствуя своего тела, Гатаки упала. Её парализовало. Она видела только белые вычищенные ботинки, которые появлялись на каждом собрании, на каждых выборах.
— Адам! Адам, нет!
Он бродил на ощупь по холодной пустоте. Иногда тишина разрушалась звуком упавшей капли. Только это помогало Адаму не запаниковать. Мысли о смерти пролетали мимо него ещё более чёрными пятнами, царапая чувствительные от холода руки. Под ногами была слизь, затягивающая Адама куда-то вниз, как зыбучие пески. Он знал, что нужно идти вперёд, чтобы выжить или хотя бы не потерять остатки сознания. Это было важно, иначе… Он застрянет здесь навсегда. В неизвестном месте, где он полностью под властью тьмы и холода.
«Пора просыпаться», — чей-то тёплый голос коснулся его.
Ноги сами набрали скорость, и Адам уже летел через плотную пелену пугающей тьмы. Это был шанс выбраться отсюда. Только бы голос не замолкал.
— Просыпайся, дорогой.
— Мама, — ослабшая рука Адама коснулась тёплой ладони женщины. Это касание окончательно вывело Адама из сна.
— Я боялась, что ты не проснёшься, — женщина поглаживала русые волосы сына, — Как себя чувствуешь?
Мужчина осмотрелся. Он лежал на койке в больнице, где работала Эль Давет — его мать. Он размыто увидел типичные этому заведению картины с изображением высших, энергии (в представлении художников), которые должны были придавать моральных сил, но на Давета в данной ситуации всё действовало иначе. Картина с высшим прямо перед ним напомнила о произошедшем. Если бы Адам знал, что Лизи может напасть, то не стал бы говорить про голоса.
— Вяло, — ответил мужчина, отвернувшись от картины, — Как я тут оказался?
— Мистер Габр принёс тебя, — женщина ловким движением переместила стакан с дальнего стола к себе и протянула Адаму, — Он сказал, что ты с кем-то подрался. Раны могли быть смертельными, если бы мистер Габр хоть ненадолго задержался.
Адам опустошил стакан, попутно слушая мать и вспоминая яростные удары подруги. Челюсть заныла.
— Что произошло? Это опять из-за того, что ты не высший? — не унималась Эль.
— Не совсем, — Адам приподнялся. Голову наполнили писки от давления, и пульсирующая боль заставила Давета остановиться.
Женщина с беспокойством смотрела на раненного сына, боясь, что он вновь потеряет сознание. Но Адам сел, превозмогая боль.
— Я разговаривал с Лизи о голосах подсознания. Попросил её сосредоточиться на них, и она… напала на меня, — Адам только сейчас понял, как опасны эти тихие голоса, — Это моя вина.
— Голоса подсознания?
— Давай не будем. Пока что.
Эль Давет кивнула, понимая отказ Адама отвечать.
— Что с моим состоянием?
— Уже всё хорошо. Немного будет болеть голова.
Мужчина встал. Ноги ощущались слабыми, почти ватными. Главное, чтобы они донесли его до дома. Оставаться в больнице он не планировал (да и всё произошедшее, не входило в его to do list). Куртка уже была на плечах, когда Эль Давет спросила его:
— Чем-нибудь хочешь поделиться?
Адам не сомневался, что этот вопрос прозвучит. В связи с последними событиями Эль прекрасно знала о состоянии сына. И, как мать, боялась, что это может плохо повлиять на него. До глупости, конечно, не дойдёт (в это хотелось верить), но его отношение к высшим в последние годы менялось не в лучшую сторону. И если Оракул узнает о намерениях Адама, которые будет противоречить их планам, то суда не избежать.
— Нет, мам, не сейчас, — он подошёл к ней и чмокнул в щёку.
Женщина не отводила от Адама взгляд.
— Прекрати так смотреть, — злился мужчина, как ребёнок.
— Адам, — Эль встала и с высоты своего роста строго посмотрела на сына, — Новости о тебе напугали нас с отцом. Такое повышенное внимание…
— Не приводит ни к чему хорошему, — перебил он, взмахнув руками, — Я знаю. Но что я по-твоему могу сделать? По щелчку пальца стать высшим? Или вы все думаете, что я не познал истинное «Я» из вредности? Чтобы быть «особенным»? Да в жизни у меня никогда не было мысли, что я хочу отличаться от других! Мне бы сидеть среди всей этой серой массы и не высовываться! Вот чего я истинно желаю! Но я вынужден гореть в лучах славы! Читать дурацкие заголовки! Извиваться, как змея в предсмертной агонии, чтобы обо мне забыли! Я уверен, что даже после сегодняшнего дня полетят статьи обо мне!
Эль получила, что хотела.
Адам успокаивал взбудораженный рассудок, глубоко вдыхая больничный воздух. Он вылил все мысли на одном дыхании. Это крутилось в голове всё чаще и мешало нормально жить. Давет думал, что все высшие, сама энергия насмехаются над ним. Как только на горизонте появлялись русые волосы высшие сразу думали о нём: «О, это тот самый неудачник, не сумевший познать истинное «Я».
Женщина прижала напряжённого Адама к себе. Его тело было горячим, будто действительно «горело» в лучах чёрной славы. Эль приложила ладонь ко лбу и с помощью силы успокоила сына.
— Мне всё равно на то, высший ты или нет. Мне главное, чтобы ты был спокоен.
Адам отошёл. На улице уже темнело. Попасть в Научную Академию уже не получится. Надежда осталась на то, что Ева будет дома. Иначе
