— Простите меня, капитан, — произнес Хьюэр. — Вы видите вон тот вход в станцию у станционного экватора? Мне кажется, там находится главный ангар для истребителей и, вероятно, оттуда самый короткий путь к центру управления.
— Хорошо, Док. Спасибо. — Бак изменил курс и направился к проему ангара.
Вильма, Вашингтон и Черный Барни следовали за ним.
— Желаю удачи, Бак, — голос Хьюэра звучал несколько торжественно. — Из-за того, что станционная система связи выведена из строя, я вынужден оставаться здесь.
— Док, у тебя тон отца, отправляющего в колледж единственного сына, — улыбнувшись, сказал Бак. — Не беспокойся обо мне. Почему бы тебе не перебраться на корабль Барни? Там найдешь себе компанию. Но вначале хочу поблагодарить тебя за помощь. Без тебя я бы не смог забраться так далеко.
Сотворенные компьютерные щеки Хьюэра вспыхнули румянцем. Мигнув, изображение исчезло с экрана, перебравшись, как Бак и предлагал, на «Делягу». Приблизившись к шлюзу, Бак снизил скорость, пролетел сквозь проем и приземлился на одну из пустовавших стоянок. Вильма и Вашингтон заняли места рядом через несколько секунд.
«Деляга», слишком большой, чтобы войти в шлюз, припарковался снаружи станции и сбросил космическую шлюпку — «Шаттл». Аппарат влетел внутрь и приземлился в нескольких метрах от остальных кораблей. Из него выбралась одетая в скафандр огромная фигура и две других, поменьше. Они понеслись к проему. Крупная фигура нажала какую-то кнопку. Сработал дверной механизм. Ангар закрылся и стал быстро наполняться воздухом.
— Спасибо, Барни, — сказал Бак, когда он, Вильма и Вашингтон смогли, наконец, сдвинуть фонари кабин.
— Всегда к вашим услугам, — послышался громовой ответ.
Барни и его экипаж сбросили шлемы и оставили их на полу ангара.
— Что касается времени, — торопливо произнесла Вильма, — в нашем распоряжении осталось всего четыре минуты!
Она поставила свой синхронизатор наручного хронометра, еще когда Хьюэр впервые сообщил о механизме саморазрушения Хауберка.
— Разбегаемся. Хьюэр сказал, что центр управления где-то близко. Тот, кто его первым найдет, получит приз, — объявил Бак, пока они бежали главным коридором.
Как и его товарищи, в одной руке он держал лазерный пистолет, другой вытащил кольт-45 из кобуры — для большей уверенности.
Подлетая медленно к Марсу вместе со своими наемниками, Кейн вышел на канал связи с Международным Военным штабом, предварительно включив автоматическое шифровальное устройство.
— Говорит Смертоносный. Прошу разрешения говорить с Харпером Марчсоном. Это срочно.
Линия щелкнула, переключаясь, еще до того как Кейн закончил говорить.
— Марчсон слушает. Что там, Кейн?
— Боюсь, что мне не удалось выполнить ваше задание по доставке ваших истребителей, Марчсон.
— Что?! — перебил Марчсон. — Я так рассчитывал на тебя!
— Иногда доверие становится опасной штукой. Ну, как бы там ни было, в данном случае я вас не предал. Предлагаю включить шифрующее устройство и с вашего конца, чтобы быть уверенным, что нас никто не подслушивает.
Марчсон был разозлен, но он не был дураком. Просьба Кейна означала, что произошли какие-то неприятности, и он выполнил требования немедленно, отправив из помещения двух техников и закрыв за ними дверь.
— Теперь все в порядке, Кейн, — сообщил он. — Выкладывай, что у тебя.
— Сожалею, что приходится говорить о том, что мы не смогли доставить ваши суда на Хауберк. Еще немного и станция прекратит свое существование.
— Что? Я знаю, что РАМ-Центр крайне обеспокоен тем, что происходит на Хауберке, ходят слухи, что отказала система связи, но что он уничтожен?!
Кейн холодно рассмеялся.
— Коммуникационная система разрушена, а сама станция вот-вот взорвется.
— Кейн, эта информация исключительной важности. Я должен немедленно связаться с РАМ по этому поводу.
— Вот именно.
— Я хочу, чтобы это сообщение осталось между нами.
— Не беспокойтесь, я запечатал детские рты.
— Хорошо. Оставайтесь на связи.
Марчсон вышел на линию связи с РАМ-Центр, а Кейн терпеливо ждал, пока председатель правления директоров Военного штаба будет принят патриархом РАМ Саймондом Гользергейном-ДОС.
— Что там относительно того, что Хауберк уничтожается? Какая чепуха! — проревел глубокий голос.
— Пожалуйста, назовите себя, — попросил Кейн, получая значительное удовольствие от того, что заставляет председателя РАМ следовать принятой при радиосвязи процедуре.
— Это Гользергейн! Я желаю знать, почему вы утверждаете, что Хауберк выведен из строя? Какая-то ничтожная проблема связи, а вы подхватываете всякие слухи, распространяя их дальше по всей Солнечной системе! Говорите!
— Это Корнелиус Кейн. Я повторяю, что Хауберк прекратит свое существование через несколько секунд, потому что, когда я видел его, он уже разваливался на куски.
— Чепуха! — Казалось у председателя на сегодня был ограничен запас слов. — Вы лжете!
— Зачем мне это? — спросил Кейн.
Ответ Кейна вызвал новую волну гнева у Гользергейна.
— Потому что вы летали туда, натолкнулись на какую-то перестрелку и повернули назад, не доставив эти истребители на Хауберк! Знаю я вас!
— Совсем наоборот, сэр, — становясь все вежливее в противоположность закипающему гневом Гользергейну, сказал Кейн. — Я только что крайне непродуктивно потратил день, пытаясь спасти Хауберк для компании, и за это — такая благодарность!
— Кейн, — осторожно вклинился Марчсон, голос его звучал нейтрально, — а почему бы вам не рассказать, что произошло?
— Это я и хотел сделать, сэр, когда вышел на связь с вами. Когда мы приближались к станции, ее атаковали истребители НЗО…
Кейн подробно описал все, что произошло, выставляя себя — насколько это было возможно — в самом выгодном свете. Закончив, он добавил:
— Теперь, когда вам известно, в каком положении находится Хауберк, я бы хотел получить дальнейшие инструкции.
— В целях безопасности, вам следует прибыть прямо в Военный штаб для допроса, — распорядился Гользергейн.
— Я не планировал садиться в тюрьму за попытку защитить вашу драгоценную космическую станцию! — Кейн знал, как работает административная машина РАМ.
— Кейн, — сказал Гользергейн. — Мы не можем допустить, чтобы распространилась новость о победе НЗО. Мы должны превратить даже бедствие в нашу победу. РАМ не может допустить, чтобы вы и сколько еще наемников?
— Пятнадцать.
— …пятнадцать других наемников болтались на свободе. Вы слишком опасны. Нам потребуется двадцать четыре часа, чтобы уладить это дело, после чего вы будете вольны отправиться, куда вздумается,
