Ознакомительная версия.
– Что-то плохо, ребята, – сказал он, – совсем плохо. И рыба сдохла. И мы все скоро повыздыхаем. Я же говорил, что нельзя ее брать.
Он выплеснул рыбу в Хворость и нетвердой походкой пошел к мосту. У моста его отпустило и он даже пожалел о том, что выбросил рыбу. Автомат он спрятал за пазуху.
Бахнул выстрел и штукатурка обвалилась с потолка. Начинался штурм. Запахло настоящей войной. Хотя Оксана видела войну только по телевизору и в кино, она точно знала, что война пахнет и выглядит именно так: счастливое небо, счастливое солнце в небе, счастливое лето, когда только отдыхать и загорать под счастливым солнцем – и пуля, пролетев у твоего виска, тупо долбит штукатурку, а штукатурка пахнет войной. По стене прошлась очередь. И как эхо, отозвалась еще одна дальняя.
– Еще кто-то стреляет, – сказал Коре.
– Еще кто-то стреляет, – сказал Паша и опустил автомат. – Это где?
– Это в лесу, там где ты бросил машину, – ответил Большой Итя. – Штурм отменяется. Я говорил отремонтировать замок на двери? Что это за машина, если каждый идиот в нее может залезть?
– Из моей пушки пальнули, – сказал свиноподобный Паша. – Я сам с ним разберусь. Пойду вперед.
И он пошел вперед. В этот вечер Боря-Бульдозер не вернулся к жене.
Следующим утром нашли его полузатонувшее тело.
У тела вились глупые блестящие киберрыбки.
– Нет, я не поеду, – сказала Оксана, – я пришла сюда только для того, чтобы тебе это сказать.
– Неужели только для того?
– Нет, мне еще хотелось встретить тебя разок. Но ты не много о себе думай.
У меня здесь есть муж и сын. Муж, положим, не большое сокровище, но сына я не хочу терять. Вот еще и поэтому я отсюда не уеду.
– И ты не боишься всех здешних уродств? Одна следилка чего стоит!
– Следилка, между прочим, вполне практичная вещь. Она заставляет не расслабляться и следить за собой. Ничего плохого я в ней не вижу. Ты просто не умеешь понять отвлеченную идею или злишься, что эту идею придумал кто-то другой, а не ты.
– В таком случае нам не о чем больше разговаривать. Но, ведь если я уйду, то мы больше никогда не встретимся. Тебе не жаль расставаться навсегда?
Оксана задержала взгляд на зеленой небесной глади. Пахло прелью – скоро осень – и песком, накаленынм на солнце – но лето еще в разгаре.
– Нет, не жаль. Понимаешь, я здесь нашла что-то такое, чего мне всегда нехватало. Любовь других людей и к другим людям – это все, конечно, хорошо, но, понимаешь, ведь есть что-то большее, чем отдельный человек. И его любовь и любовь к нему значат намного больше. И если нужно сравнивать любовь к человеку и любовь к нации, то любовь к человеку теряет всякое значение в таком сравнении, любовь к человеку для меня исчезает. Я больше не люблю отдельного человека. Я растворяюсь во всем этом: я иду и вижу – это дерево есть я и этот деревянный домик тоже я, и эта старая стена, которой я никогда не видела, это тоже я. И эти поля, где сражались мои предки и где будут сражаться мои сыновья… А я нарожаю еще много сыновей. Только вначале разведусь и снова выйду замуж. И любой другой любовью я пожертвую, не задумываясь, когда встанет вопрос о любви к своей земле и народу. Это же святое! В этих полях я родилась и выросла, здесь похоронены мои предки, эта земля меня кормит и поит, мое детство и юность прошли здесь и здесь я проведу свою старость – и сюда же лягут мои кости. Я всегда жила здесь и не собираюсь куда-либо ехать, этой земли мне достаточно, и я уверена, что лучшей мне не найти.
– Это действительно святое, – сказал Коре, – хотя, кажется мне, ты росла не в полях, а если и в полях, то не в этих. Не хватало, чтобы ты еще заговорила о своем босоногом детстве.
– Не кощунствуй! Я всегда знала, что ты в этом отношении урод.
– Но почему же? Я тоже люблю свою землю. Но только свою, а не ту, которую мне подсовывают в качестве своей и заставляют любить под дулом пистолета. Но это бесполезный спор. Есть вещи, которые каждый решает для себя.
Оксана вышла из домика и остановилась на пороге.
– Все-таки последний раз виделись, – сказала она, не оборачиваясь, – мог бы и показаться мне, а не притворяться пустым голосом.
Голова снова разболелась, сейчас еще стучало сердце и каждый его удар отдавался в висках звонкими колокольчиками. Умру я так, – подумала она, – ну и пусть ему хуже будет. Хоть на своей земле умру, а не в дальних морях-окиянах.
Она увидела на дороге быстро мерцающую тень чего-то похожего на большую летучую мышь – подняла голову, но небо было чистым.
Глотатель спланировал прямо на крыльцо и вошел в дверь, нагнув голову. В его лице было довольно много человеческого; по лицу его было видно, что он мужского пола, лет тридцати или сорока отроду. Мышиного в лице было не меньше.
Глотатель разинул пасть и зевнул. Была видна только пасть, раскрывшаяся, как зонтик, потом снова появилась голова.
– Бро-би-би-жижь? – спросил он и потряс головой.
Его длинные усы торчали как антенны.
– Что ты сказал?
– Че не бежишь?
– А зачем мне бежать – от тебя все равно не спрячешься, – ответил Коре.
– Ну.
Он подошел ближе. Ему приходилось наклонять голову, чтобы не цепляться за потолок. Он щелкнул зубами в опасной близости и Коре отдернул голову.
– У-ху-ху! – сказал глотатель и широко улыбнулся. Снова стала видна только пасть. Он махнул перепончатой лапой и Коре снова увернулся. Увернулся и ушел в угол комнаты. Никакого оружия здесь не было – только половинка кирпича. Он взял половинку в руку.
Глотатель приблизился и снова щелкнул зубами. Его зубы были лимонно-желтого оттенка, а глаза чуть-чуть светились. Глаза были желтыми и с вытянутыми зрачками, как и у большинства осиан. Когда он закрывал пасть, зубы торчали наружу.
– Тебе зачем такие зубы? – спросил Коре. – Ты же ними ничего не откусишь.
– Я проглочу, – сказал глотатель и щелкнул зубами так быстро, что если бы не мгновенная реакция, Коре остался бы без головы.
Он бросил кирпич и глотатель схватил его на лету, по-собачьи. Потом раскусил и выплюнул.
– Чтоб у тебя зубы зубы выпали! – пожелал Коре. Ничего не случилось. На эту тварь не действуют проклятья.
– Ты сейчас меня будешь глотать?
– Мурр. Может быть.
У двери послышались шаги и глотатель обернулся.
– Здравствуйте, – послышался детский голос. – Я знаю, что вы здесь. Не притворяйтесь невидимкой.
Глотатель состроил гримасу – умильная улыбка во весь рот – и растаял в воздухе.
– Здравствуйте, – сказал мальчик, – вы человек или новое техническое устройство? Не обманывайте, я знаю, что вы здесь.
Ознакомительная версия.
