Курт поднял глаза выше. Как он и думал вначале, это действительно был солнечный свет. Он беспрепятственно проникал в прорехи сети и ложился на землю светлыми пятнами, которые густо чередовались с тенями от серых тряпичных лоскутков и поддельного мусора.
Раскаленное светило клонилось к горизонту. Это был отнюдь не рассвет – Курт, хотя и был под дневным небом всего единожды в жизни, без труда узнал разницу.
На этот раз солнце было темно-красным, большим и зловещим. Казалось, оно прибавило в объеме и массе, напитавшись венозной крови. Вокруг же ползли чуть более светлые разводы. А еще дальше небо полыхало огненно-кровавым заревом.
Насколько волк понимал, сейчас стоял ранний вечер – около пяти или шести часов.
Вряд ли это был следующий – в его понимании – день. Он просто не мог проспать больше суток, не почувствовав этого. Вероятно, со времени потасовки в гараже прошли считанные часы.
А впрочем…
Курт вышел во двор, сделал пару шагов. Двор был щедро посыпан песком – крупным и желтым. Песчинки тихо шуршали под голыми ступнями. Песок был ощутимо теплее, нежели пол в холодной камере, что уже было приятно.
Курт невольно потянулся. Здесь вообще было теплее.
Затем взгляд его устремился в ту сторону, откуда долетали необычные звуки – стук, лязг и звон. Вообще-то сейчас их не было. Во дворе царила тишина, прерываемая лишь тяжелым, усталым дыханием. Дышали безволосые, человек двенадцать. Они были разбиты на пары и, судя по блестевшим от пота полуобнаженным телам, трудились тут уже долго. В следующее мгновение волк заметил деревянные предметы, напоминавшие различное холодное оружие: мечи, трезубцы, пики, топоры. Лишь щиты походили на настоящие – прочные, окованные металлом, – такие не стыдно применить и в настоящем бою.
Спарринг-партнеры, как на подбор, были молодыми мужчинами. Крепкие мышцы лоснились в свете заходящего светила. На коже виднелись тут и там многочисленные шрамы, длинные и узкие либо же короткие и круглые. Большинство физиономий были усатые и бородатые, причем эта растительность варьировалась пропорционально возрасту своих хозяев. Некоторые, судя по всему, едва успели перешагнуть порог зрелости, тем же, что постарше, можно было дать лет тридцать – тридцати пять.
И все они, как один, глядели, выпучив глаза, на мохнатую фигуру, что стояла у проема, переминаясь с ноги на ногу. Осознав это, волк почувствовал себя так, как будто вместе с одеждой с него сняли и шерсть. Как ни странно, еще пару минут назад Курту показалось, что уже абсолютно ничто в этом мире не сможет удивить его или озадачить. А сейчас, угодив под перекрестный обстрел любопытных глаз, он почувствовал еще и смущение, словно, выйдя из душа без халата, угодил на театральную сцену. Трусы-шорты, конечно, положение спасти не могли.
Чувство неловкости, впрочем, отнюдь не мешало Курту подмечать все новые детали. К примеру, ни у кого – кроме него самого – не было ошейника. Не было у них также ни наручников, ни других кандалов. Таковые приспособления, несомненно, стесняли бы движения. Впрочем, не было у них и боевого оружия– ни огнестрельного, ни стальных аналогов той бутафории, что парни держали в руках.
Зато оружие имелось у других. Все они красовались в черных безрукавках, как Нож, Топор и Таран. Это также были невысокие, плотно сбитые крепыши с ежиками на головах, такими короткими, что за них не могли бы ухватиться и самые ловкие пальцы. Эти парни стояли поодаль и сумрачно поглядывали на бойцов с бутафорским оружием. Сами же они были вооружены пистолетами – во всяком случае, у каждого на поясе висела кобура, – а также разнообразным холодным оружием: мечами, пиками, кинжалами и топорами.
Курт впервые в жизни видел, как средневековое оружие буднично болтается в ножнах и петлях, причем предназначено отнюдь не для съемок исторического фильма или театральной постановки. Эти стальные штуковины, судя по всему, нередко пускали в дело – у парней был такой вид, будто архаичное оружие было как бы продолжением их биологических тел.
Эти безволосые, безусловно, занимали в местной иерархической лестнице гораздо более высокое положение, нежели бородачи с бутафорскими мечами. То, что у крепышей было настоящее оружие, и то, что Таран был одет в том же стиле, играло роль лишь вспомогательных признаков. Главные вовсе не бросались в глаза. Мнимое превосходство чувствовалось в небрежных, обманчиво-расслабленных позах парней. Они походили на овчарок, что караулят сонное стадо. В этом, вероятно, и заключалась их главная обязанность – сторожить и охранять.
Появление волка, как ни странно, не вызвало у них любопытства. Каждый, обернувшись на мгновение, бросал быстрый взгляд на мохнатого узника и тут же отворачивался. Это происходило поочередно, будто по неслышной команде – ни на секунду полуголые бородачи не остались без присмотра.
Отметив все эти подробности, Курт посмотрел подальше. Там, в отдалении блестела под солнечными лучами какая-то конструкция. Более всего она походила на летающую тарелку из дешевого фантастического фильма, которая потерпела крушение в какой-нибудь пустыне и выгорела до самого остова. Этот каркас был врыт большей частью в землю, сверху же возвышалась “крыша” в форме полусферы.
Волку стало любопытно. Отчего-то странная конструкция сразу же привлекла его внимание. Что-то ему подсказывало, что именно с нею будут связаны какие-то события в его дальнейшей жизни.
Царила тишина. Немая сцена явно затягивалась.
Поскольку Таран не произносил ни слова, Курт расценил это как некоторую степень свободы. Ему дали возможность принюхаться и оглядеться. Поэтому волк двинулся вперед, разминая на ходу затекшие лапы и плечи. Спешить было некуда, а каркас “тарелки” казался единственной местной достопримечательностью, достойной внимания.
Через считанные секунды он поравнялся с первым парнем в безрукавке. Тот смерил его настороженным взглядом, но даже не попытался заступить дорогу. Остальные также не меняли позиций, хотя происходящее им явно не нравилось. Это было похоже на то, как вышколенные овчарки, завидев волка в непосредственной близости от стада, не могут сдвинуться с места без команды хозяина.
Курт шел дальше, не обращая внимания на кого-либо в отдельности. Путь его лежал по диагонали, через весь двор – как и любая другая прямая, данный маршрут также был максимально коротким. Поэтому Курту пришлось ступить на тренировочную площадку.
Запах пота и немытого тела сгустился вокруг, стал почти осязаемым. Полуголые бородачи, стоявшие на дороге у волка, заблаговременно расступались в стороны. Они делали это отнюдь не поспешно, как трусливые шавки, а рассчитано и плавно, будто совершали обходной маневр, целью которого было зайти противнику в тыл. Именно по этой причине у Курта создалось впечатление, что “овцы” в этом стаде и сами с клыками, как на карикатуре, виденной давным-давно, в прошлой жизни, на которой из-под овечьих шкур друг на друга таращились голодные волчьи морды (картинка осталась в убежище, в сортире для щенков).
