— Все, все погибло… Фотоаппараты, кинокамера, пленки, кассеты… Должно быть, все уничтожил взрыв. Мы даже не заметили… — Он сделал отчаянный жест. — Ни единого снимка не сохранилось!
— Не расстраивайся, парень! — попытался утешить его Спленнервиль, — Пей-ка лучше бульон.
— Вы сказали — Атлантида? — спросил я. — Да, может статься, это был тот самый легендарный материк, исчезнувший на дне океана. А теперь случайно найденный нами… У Брэггса, — добавил я, — были доказательства, письменные свидетельства, я имею в виду. Теперь и они погибли… — Я умолк, потому что дверь тихо отворилась и в кают-компанию вошла мисс Линда.
Она была смертельно бледна. На ней был толстый вязаный свитер, и в нем она выглядела еще более тоненькой и маленькой — совсем девочкой. Даже голос ее, когда она заговорила, показался мне детским. Но глаза сверкали неукротимым огнем.
— Так и не нашли? — спросила она.
— Нет, мисс Линда, — ответил я. — Разве это возможно?
Она опустила голову и прошептала:
— Извините.
— Садитесь, мисс Де Ла Крус, — предложил Спленнервиль, — прошу вас, и выпейте что-нибудь. Как сказал мне Мартин, — продолжал полковник, — волна сбросила профессора Брэггса в колодец.
Мисс Линда кивнула и так и осталась сидеть, опустив голову. Мы долго молчали, слушая, как плещут волны о борт «Монитора».
— Но как же нам быть, Мартин, — снова заговорил Спленнервиль. — Что мы напишем о Брэггсе?
— Что он погиб в море, — ответил я не сразу. — Что его снесла волна, когда «Монитор» шел вдоль побережья острова Оук… Он был вашим гостем, а вы сопровождали своего сотрудника Мартина Купера в экспедицию на дно колодца в поисках сокровища. Сообщим в газете так. И никто из нас, — заключил я, — не скажет никому ничего другого.
Мы помолчали. Потом мисс Линда тихо проговорила:
— Он вернулся туда… Как это справедливо. Ибо то, что он нашел, было только его открытием, больше ничьим. Благодаря ему, — продолжала она, внезапно повышая голос и глядя по очереди на каждого из нас, — мы пережили самое главное и волнующее событие в своей жизни… Сколь вечен мир? Я уверена, профессор нашел бы ответ на этот вопрос… А теперь он… — девушка прослезилась, — теперь он в этой огромной могиле… вместе с другими… Это справедливо. Он счастлив этим, счастлив… — и она тихонько заплакала.
И тут Илк решительно и громко заявил:
— Я же говорю — он победил!
Я тоже так считаю. Я думаю об этом, когда пробуждаюсь среди ночи в холодном поту и мне мерещится тиканье этого немыслимого маятника. Я думаю, Илк прав. Профессор Брэггс и в самом деле одержал победу в этом своем сражении, начавшемся так случайно в тиши архива и закончившемся невероятным открытием в каменном саркофаге под фантастической башней. А бросившись к бикфордову шнуру и стремясь погасить его, разве не хотел он вернуться обратно, в эту огромную могилу? Разве не смерти искал он, потрясенный тем, что невольно разрушил грандиозное свидетельство безвестной цивилизации? И разве не нашел он геройскую смерть в том огромном склепе?
На все эти вопросы я могу ответить только утвердительно. И когда постепенно проходит кошмар от этого тяжелого воспоминания, я представляю себе, как профессор Брэггс, преображенный в своей победе, спускается вниз по тайным путям, идет по туннелю, проходит по большой пещере, вижу, как движется он вперед уверенным, ровным шагом — точно так же, как шел тот, босоногий человек. Вот он идет, спускается вниз и находит место, которое тысячелетия ожидало его в самом сердце этого исчезнувшего мира.
До рассвета оставалось уже недолго. Кабинеты редакции опустели. Последний экземпляр «Дейли Миррор» был отправлен в газетный киоск. Остановились усталые печатные станки. Закончилась еще одна рабочая ночь Я уже надевал плащ, собираясь отправиться домой, как вдруг зазвонил телефон. Я снял трубку.
— Купер слушает.
— А, я застал тебя, Мартин, отлично! — обрадовался полковник Спленнервиль, президент и директор газеты. — Что делаешь?
— Собираюсь домой, шеф.
— Отменяется. Лети скорее в Нью-Осмонд. Там что-то случилось в метро. Состав сошел с рельс.
— Послушайте, полковник…
— Никаких разговоров, Мартин. Я узнал об этом от одного моего друга, который оказался в этом составе. Катастрофа произошла пять минут назад. Поспешишь — приедешь первым.
— Послушайте, но почему именно я должен туда ехать? В газете столько молодых журналистов, которые хотят работать. Из редакции новостей, например… Почему не послать кого-нибудь из них?
— Я не посылаю никого из них, — зарычал в трубку Спленнервиль, — потому что в «новостях» никого нет! Что за газета, черт возьми! Стоит мне уйти, как все тут же разбегаются!
— И все же, шеф… — начал было я.
— Мне нужен хороший репортаж и отличные снимки! Немедленно! — приказал полковник и опустил трубку в тот момент, когда я хотел его спросить:
— Но как же я смогу фотографировать?
Я так и остался, с трубкой в руках. Что делать? Звонить Дегу?
«Не будят друзей в такую пору, Мартин!» — сказал я сам себе, взял шляпу, фотоаппарат и вышел.
Было холодно, накрапывал дождь, небо покрыто мрачными тучами. Огни Манхэттена отражались в мокром асфальте. Я сел в машину, направился в Нью-Осмонд и прибыл туда через полчаса. На площади стояло много машин — полиция, скорая помощь, пожарные. Несколько полицейских сдерживали небольшую толпу. Вокруг не наблюдалось никакой суеты, все было спокойно, фоторепортеры еще не набежали. Невероятно, но я кажется действительно прибыл сюда первым.
Я предъявил удостоверение корреспондента полицейскому. Что-то проворчав, он разрешил мне спуститься по лестнице, опутанной мощными пожарными шлангами. На станции метро народу было мало: лишь несколько полицейских да группа пожарных в ослепительно ярких касках. Горел весь свет, и движение поездов продолжалось по двум туннелям. Третий однако был закрыт несколькими щитами. Я направился туда.
— Где это случилось? — спросил я у сержанта полиции. Он указал на туннель:
— В полумиле отсюда, внутри. Вы из прессы, да? Ну, тогда идите.
Я спустился на рельсы и двинулся по туннелю. Сюда доставили несколько огромных прожекторов, так что свет просто слепил. Пройдя до поворота, я увидел сошедший с рельсов и прижатый к стене состав. Несколько рабочих приводили пути в порядок. Стоял резкий запах горелого металла. Казалось, событие пустяковое.
