Фантастика вносит в научную проблему недостающий ей человеческий элемент. Она становится или должна стать своеобразным эстетическим зеркалом науки. Неоднократно высказывалась мысль, что в фантастике ученые увидят то, что иногда трудно осмыслить им самим, — действие их открытий и опыта в жизни и в человеке, причем не только положительное, но иногда и трагически вредное.
В последнем случае имеется в виду так называемый «роман-предупреждение». Это вид литературы, блестящими представителями которого на симпозиуме были Джудит Меррил (Канада) и Брайан Олдис (Великобритания), имеет давние традиции. Еще Джек Лондон фантастически гипертрофирует в романе «Железная пята» современные ему тенденции американской жизни, предупреждая о грядущем тоталитаризме финансовой олигархии. Поэтому вряд ли правы те, кто называет «роман-предупреждение» детищем атомного века. О чем бы ни говорилось в таком романе — об атомной войне или об угрозе возрождения нацизма, о механизации человечества или просто о негативных сторонах отдельно взятого научного открытия, — прежде всего разговор идет о личной ответственности ученого перед обществом. В этом проявляется не только свойственная настоящей фантастической литературе гуманистическая, гражданственная тенденция, но и обратная связь фантастики с ее питательной средой — наукой.
Но «роман-предупреждение» лишь тогда достигает своей цели, когда он не просто показывает зло, но вскрывает его социальные корни, активно с ними борется.
На токийский симпозиум приехали виднейшие фантасты Англии и США Советские читатели довольно хорошо знакомы с их творчеством. Достаточно упомянуть того же А.Кларка, большинство произведений которого переведено на русский язык.
Многое можно было бы сказать об индивидуальности творческой манеры этих прогрессивных писателей, о разнице в видении мира и оценках тех или иных событий. Но сегодня создается несколько парадоксальная ситуация. Дело в том, что и Кларк, и Олдис, и Пол, и Джудит Меррил, несмотря на все индивидуальные особенности их творчества, одинаково нетипичны для западной фантастики. Сколь бы громадными тиражами ни выходили их произведения, они буквально тонут среди океана «фантастики» иного рода. На Западе ее называют «нечистой».
«Нечистая» фантастика — это бульварщина, наполненная призраками, чудовищами, катастрофами, убийствами, порнографией. Мутный поток «Бэм», «Эмэс» и «Юл» призван, с одной стороны, оглушить читателя, посеять страх и неверие в свои силы, в возможность предвидения и управления будущим.
«Бэм» — это литература так называемых ужасов и чудовищ. Она наполнена страшилищами, чудовищами-насекомыми, которые либо обрушиваются на Землю из космоса, либо подстерегают исследователей на далеких планетах.
Литература, скорее коллекция сумасшедших ученых, «Эмэс» в разных видах воспевает маньяков, совершивших страшное научное открытие, грозящее уничтожением планеты, полным истреблением людей. Есть еще один вид фантастического чтива, который тоже получил насмешливое название литературы катастроф, — «Юл». Здесь сверхъестественные взрывы сверхновых звезд уничтожают цивилизации, здесь сжигается пространство, аннигилирует вещество, ломается время, миры сталкиваются с кометами из антиматерии. Часто подобные кошмары являются не чем иным, как возрождением на атомном и космическом уровне средневекового мистицизма. У английского писателя Льюиса бог сражается с Сатаной на обитаемых планетах Солнечной системы. У Уолтера Миллера («Гимн Лейбовицу») на испепеленной атомной катастрофой Земле первой возрождается… римско-католическая церковь.
В таких произведениях проводится зашифрованная идея о том, что будущее нельзя конструировать по воле человеческой и оно, неизбежное, как злой рок, несет людям трагическую кончину. Смысл ее не мудрен: если наука сегодняшнего дня отдает свои лучшие силы на создание новейших видов вооружения, то вряд ли будущее внесет изменения в сложившуюся ситуацию.
С другой стороны, «нечистая» фантастика пытается представить, что если будущее не несет людям облегчения, то естественна мысль считать существующий порядок вещей наиболее благоприятным и надежным, сохранить настоящее и продлить его неизменным на многие века. Социальный рикошет этой фантастики заключается в укреплении капиталистического строя.
Советская фантастика всегда была проникнута духом оптимизма. И если говорить о связи научного мышления с фантастикой, то особенно следует сказать о жизнеутверждающем характере лучших произведений советской фантастической литературы.
Новые мотивы в разрешении социальных конфликтов будущего внесены и писателями-фантастами социалистических стран. Безысходной альтернативе — либо гибель человечества в огне термоядерной войны, либо дальнейшее развитие капиталистического общества до своего вырождения в автоматизированный ад — противостоит вера в силы разума, в возможность создания прочного и справедливого мира, вера в общество, свободное от эксплуатации.
Фантастике свойственно говорить о будущем. Именно это, собственно, и сделало ее любимым жанром молодежи. Она стала ныне могучим средством воспитания, активным орудием прогресса. Поэтому самым отрадным итогом токийского симпозиума явилась единодушная убежденность его участников в том, что писатели-фантасты должны бороться за светлое будущее.
«Будущее в наших руках» — эти слова на многих языках были написаны перед выходом из Башни Солнца.
Всеволод Ревич
ВРЕМЯ, ВПЕРЕД! ВРЕМЯ, НАЗАД!
Время — это посредник между возможным и действительным.
Дж. Уитроу
В одной книге я нашел слова: «Прошлое — тот период времени, в котором мы ничего не можем изменить, но относительно которого питаем иллюзию, что знаем о нем все. Будущее — тот период, о котором мы не знаем ничего, но относительно которого питаем иллюзию, что можем его изменить. Настоящее же — та граница, на которой одни иллюзии сменяются другими».
Эта остроумная сентенция, скорее даже шутка, невольно приходит на память, когда читаешь подряд фантастику о путешествиях по времени.
Из настоящего — в прошлое, из настоящего — в будущее, из будущего — в прошлое, с остановкой в настоящем — вот где пролегают основные маршруты едва ли не самых популярных путешествий современной научно-фантастической литературы — путешествий по времени. Если допустить, что авторы таких путешествий знакомы с приведенной выше сентенцией, то можно подумать, что они задались целью специально опровергать ее по всем пунктам, даже по таким (а может быть, в первую очередь по таким), которые у нефантастов, то есть у подавляющего большинства населения Земли, никаких сомнений не вызывают. Задается, скажем, вопрос: а действительно ли нельзя изменить прошлое?
