— Эка мы натянули Переца! — обрадовался Тузик. — И на дирижаблях летаем, и скоро пешком по Лесу ходить будем. Пусть он торчит, как гнилой пень, на своей биостанции. Без него проживем.
Однажды ночью раздался глухой рокот, будто по поселку неслось стадо слонов, и земля задрожала. Перепуганные туристы и посельчане повысовывались в окна. По улицам метались громадные страшные тени, слышался треск ломаемых заборов и звон разбитых фонарей. Постепенно разглядели, что это деревья. Громадные раскидистые деревья, прыгающие по поселку, балансируя ветвями для сохранения равновесия. Местная радиостанция передала запрет выходить на улицу во избежание столкновения и просьбу соблюдать спокойствие. Прыгающие деревья — одна из интереснейших достопримечательностей Леса теперь доступна гостям «Лесотура»!
Никому, конечно, и в голову не приходило выскакивать на улицу, когда там творится неизвестно что, явно опасное для жизни. Но видеокамеры стрекотали вовсю.
Наутро топот деревьев прекратился, и каждое застыло там, где его застал первый луч солнца. Наблюдался характерный для леса беспорядок, однако больше всего деревьев осталось на дорогах, видимо, потому что по ним они, в основном, и прыгали. Теперь конным повозкам приходилось лавировать между деревьями.
— Ну, красота! — восхищался Тузик. — Я же был в Лесу. Здесь почти так же. Вот подрастет молодняк — совсем будет то, что надо. Клоаки нет, так это к лучшему. Такая вонища всех туристов разгонит.
— Не торопись радоваться, — охлаждала его Алевтина. — А то и клоака разверзнется.
— Не дай бог! Не дай бог! — махал на нее руками Тузик. — Вот русалок бы еще в озеро!..
— Тьфу ты! — качала головой Алевтина. — Тебе что, нормальных баб мало?.. Может, у этих твоих русалок и причиндалов необходимых нет…
— Не может такого быть! Сам видел — все на месте…
— Да не мог ты ничего такого видеть.
— Что другое, а это я всегда разгляжу, — резонно возражал Тузик, и Алевтина ему верила — разглядит. Хотя сам рассказывал, что видел один раз и мельком. Она тоже видела, но, разумеется, ничего разглядеть не успела… Чертовы птицы!..
На следующее утро из пропасти, словно тесто на пару, показался лиловый туман и начал стелиться по земле, заволакивая все вокруг. Народ от страха позапирал все окна и двери и кутил круглосуточно до потери сознания. А лиловый туман поднялся от земли на несколько десятков метров и висел там, рассеивая солнечные лучи и окрашивая лица в страшноватый фиолетовый цвет. От этого употребление алкоголя резко пошло вверх и помогло адаптироваться. Через день-другой туристы, раскрыв рты, в сопровождении егерей бродили по Лесу, когда-то бывшему поселком, и слушали легенды, срочно изготовленные полупьяными литературными сотрудниками. В том числе, и про первопроходца Селивана — отца хозяина этих мест. Некоторые с бодуна не возражали бы превратиться в прыгающее дерево и ускакать куда-нибудь подальше, постоять в тишине, подремать…
Тузик приказал своим головорезам регулярно прочесывать новый Лес, чтобы не прозевать появление русалок, а обнаружив таковых, срочно его вызвать в любое время суток.
Стоян и Квентин, да и другие бывшие работники биостанции, конечно, видели, что Лес в поселке совсем не тот, что на биостанции и, тем более, в глубине Леса, куда они сами не отваживались углубляться. Но эти смельчаки сгинули. В то же время, нельзя было утверждать, что это совсем не Лес. Кто знает, возможно, через некоторое время здесь будет то же, что и там.
Алевтине эти изменения не нравились. Они противоречили Порядку, которым она жила. Лес вписывался в Порядок, только будучи далеко, в качестве объекта изучения или инструмента извлечения прибыли. Незапланированное явление Леса в Управление — это хаос. Хотя она не могла не признавать, что для бизнеса это полезно — кривая доходов резко пошла вверх. Острота противоречий с Перецом отошла на второй план. Но чувства, которым, как известно, не прикажешь, били тревогу. А душевный дискомфорт Алевтина пристрастилась ликвидировать с помощью алкоголя. Чертов Тузик приучил, цирроз ему в печень!.. Но она искренне хотела, чтобы Стоян увез ее отсюда. Боялась, но хотела. Что уж у них со Стояном выйдет там, на Материке, она не загадывала. Только становиться родоначальницей тузиковой поганой династии совсем не желала…
* * *
Лава чувствовала, что Молчун с Навой что-то замышляют. Они не особо скрывали от нее свои намерения, но и не рассказывали ей о них, а сама она не могла разобраться в том, что слышала — очень уж много было в их разговорах непонятного. Одно только она поняла — они куда-то собираются идти. Говорили про какое-то управление, про какую-то лужу, про какого-то тузика. Кроме лужи она ничего не поняла, но и про лужу было неясно, зачем к ней идти, когда в Лесу полно луж. Нава говорила, что они с Ритой сами справятся, а Молчун сердился, мол, ни за что не отпустит их одних. Он такой — если за кого беспокоится, без защиты не оставит.
И Нава с Ритой были какие-то странные, отчужденные, занятые чем-то своим. Куда-то они все пропадали надолго, Молчун при этом сильно нервничал, и она с трудом отвлекала его. Потом был ураган, который, правда, их деревни почти не коснулся, стороной прошел туда, где деревня Переца. Лава даже за него беспокоилась, но Нава сказала, что с ним все в порядке. Потом было массовое перемещение прыгающих деревьев. Она никогда раньше такого не видела. Не прыгают деревья толпами. Мужики в деревне тоже неодобрительно кивали на все это головами, но Лес есть Лес — ему не прикажешь. Раньше такого не было, теперь есть. Много чего раньше не было. Вот и Колченог раньше был Колченогом, а теперь стал Скороходом. Никто еще к его новому имени не привык, в том числе, и сам Колченог, но ходить он стал, действительно, быстро.
Молчун был с ней ласков и внимателен, но женой его она так и не стала. Странный он!.. Да заберись она в постель к любому деревенскому мужику, тот бы своего не упустил… Только к любому ее никто и не пустил бы. Отец быстро бы с ней разобрался. Но про Молчуна она все ему честно рассказала, что нет ей жизни без него, а он на нее внимания не обращает, и отец не то, чтобы одобрил ее ночные отлучки, но и не ругал ее за них. Он не раз говорил, что после него Молчун будет старостой, больше некому. Да он и сейчас почти староста, только многого еще не понимает, учиться ему надо. Он его учит, но получается медленно, потому что Нава и Рита учат его чему-то другому, чего он, староста, не понимает. Может, и правда, устарел он со своим опытом, когда в Лесу творятся вещи, которых никогда раньше не было. Уж он-то знает, что не было. А что было, того уж нет… Лава тоже считала, что лучше Молчуна старосты быть не может, потому что он единственный из мужиков, кто может противостоять тому страшному, что происходит в Лесу. Не всему может противостоять, Наву-то потерял, но хотя бы пытается, а другие только чухаются, да никак очухаться не могут. Молчуна надо беречь, а то он сам себя совсем не бережет. Она и должна проследить, чтобы с ним все было в порядке.
