class="empty-line"/>
НЕОБЫКНОВЕННЫЙ КОНЦЕРТ
ПРИГЛАШЕНИЕ
Это было персональное приглашение с предупреждением о повышенной секретности.
– Мы решили собрать вместе некоторых наших ветеранов, – сказал Владимир Владимирович, – и мне кажется, что ваше присутствие будет весьма уместным. Вы не возражаете? Новые знакомства и неожиданности я вам обещаю.
– Конечно, Владимир Владимирович. Я могу встретить там кого-нибудь из знакомых?
– Возможно …
Отвозил Свиридова на эту встречу знакомый ему генерал из ФСО, поэтому он получил более или менее достоверную информацию.
– Знаете, Анатолий Иванович, эта идея многим не понравилась, но … Собрали самых разных по значимости и заслугам ветеранов разведок, некоторые просто недавно были вытащены из своих постелей из-за предательства … сами знаете, кого. Некоторые даже толком языка-то не знают! И вот собрали их – в неформальной обстановке, а поскольку все они уже вышли в тираж, то и секретности особой – для них самих – уже нет. Старинная барская усадьба, старинный зал, еще цыган пригласили …
– «Ромен»?
– Нет, нашли каких-то таборных, гастролирующих по ресторанам. Я их не слышал, но группа проверенная, утечки не будет. А какие они артисты – сейчас сами увидите …
– А какую роль вы предназначаете мне?
– Никакой особой роли для вас не предусматривали, но … Вы можете встретить знакомых, но это не главное … Посмотрите кругом …
СКОРАЯ ПОМОЩЬ
Усадьба пряталась в старом лесу – видимо, когда-то это был парк. Но здание хорошо сохранилось, за ним ухаживали. Сохранились – или были отстроены заново? – кое-какие надворные постройки, и было видно, что машин приехало много.
В зале с роскошной люстрой – новодел! – за накрытыми столиками расположились разновозрастные и разномастно одетые люди – чаще всего пары, особенно в возрасте.
Зал был высокий, в его заднем – от света – торце висел занавес над невысокой сценой. На него были направлены софиты, но занавес был еще закрыт.
Свиридов уловил какое-то сильное беспокойство и подключился – кому-то было плохо, и он сразу прошел за сцену. Там, за задником, было какое-то подобие гримерной с зеркалами и лампочками, и на диване лежал и хрипел смуглый мужчина в расстегнутой до пояса рубахе. Около него суетились женщины, одетые со всем богатством цыганского таборного обряда. Уловив говор Свиридов спросил их – на их языке, мысленно успокаивая женщин – что произошло.
– Он захрипел и упал! – почти хором ответили ему.
– Спокойно, женщины!
Это опять было сказано по цыгански с учетом говора окружающих, и Свиридов приложил руки к вискам лежащего.
Дело было плохо – у мужчины развивался обширный инфаркт, и Свиридов насколько мог снял напряжение с сердечной мышцы и успокоил лежащего.
– Степан Сергеевич! – позвал он сопровождающего его генерала. Тот был в штатском, но женщины относились к нему с некоторым подобострастием, странным для цыганок.
– У него инфаркт, необходима срочная госпитализация!
– А они без него не смогут выступать! Он и руководитель, и солист, и старший муж …
Пока лежащего укутывали и уносили Свиридов установил контакт со старшей из цыганок – это была жена руководителя. Он объяснил ей ситуацию.
– Теперь давай мне сценическую одежду Степана и какой-нибудь кучерявый парик! Быстро!
Уверенность и командирский тон Свиридова подействовал на всю группу – это были несколько женщин и двое юношей с гитарами. Все засуетились, а Свиридов взял гитару.
Все смолкли и внимательно смотрели на Свиридова, а потом облегченно вздохнули – Свиридов справился с гитарой цыганского строя, и все поняли, что играть он умеет в совершенстве.
Его одели в шаровары и цветастую красную рубаху, расшитый стеклярусом жилет оказался несколько велик, нашли кудрявый черный парик.
– Слушать меня! Работаем так, как вы работали со Степаном! Понятно?
Свиридову пришлось приложить немалые усилия – во-первых, чтобы его слушались, и во-вторых, снять информацию о программе из сознания Глафиры – жены Степана.
– А петь ты сможешь? – тревожно спросила Глафира, уже подчиняясь воле Свиридова.
– Еще как! По местам!
РАБОТАЕМ
Цыгане выстроились перед задником, заиграли на гитарах, занавес пошел вверх, и Свиридов ударил по струнам …
Он играл так, что все артисты небольшого ансамбля мгновенно успокоились и включились в представление.
После первых слов Свиридова, запевшего на гортанном цыганском языке именно ту песню, с которой должен был начать Степан, члены небольшого ансамбля окончательно успокоились, хотя и не понимали, что происходит …
Но Свиридов быстро перешел на русский.
Всюду деньги, деньги, деньги,
Всюду деньги, господа,
А без денег жизнь плохая,
Не годится никуда.
Ай, не, не, не,
А без денег жизнь плохая -
Не годится никуда.
Двое молодых цыган аккомпанировали Свиридову на гитарах, цыганки пританцовывали, размахивая цветастыми шалями …
Соколовский хор у Яра
Был когда-то знаменит,
Соколовского гитара
До сих пор в ушах звенит.
Цыгане подхватили припев и им даже стали подпевать в зале …
На последнюю пятерку
Найму тройку лошадей,
Дам я кучеру на водку -
Погоняй брат веселей!
Среди цыган выделялась молодая девушка, она солировала в очередь с более старшей Глафирой, но зрители смотрели только на нее. Она была стройна, гибка, музыкальна, двигалась легко и ее тонкие руки, казалось, жили самостоятельной жизнью …
Коль цыгане соберутся -
Снова струны зазвучат,
Громкой песнею зальются,
Снова бубны зазвенят.
У большинства женщин в руках были бубны, создающие звонкий аккомпанемент …
Перехода от одной песни к другой практически не было, менялась только мелодия …
Две гитары зазвенев
Жалобно заныли.
Эх, с детства памятный напев
Друг мой, это ты ли?
Эх, раз, еще раз, еще много-много раз,
Эх, раз, еще раз, еще много-много раз.
К голосу Свиридова присоединялись голоса цыганок …
Поговори-ка ты со мной
Гитара семиструнная,
Душа полна одной тоской
И ночь такая лунная …
Голос Свиридова менялся удивительным образом, но он прилагал немалые усилия и цыгане не слышали разницы между его голосом и голосом их отсутствующего руководителя …
Что-то грустно.
Взять гитару,
Да спеть песню
про любовь.
Иль поехать лучше к Яру,
Разогреть
шампанским
кровь.
Там цыганки молодые
Будут петь, плясать всю ночь.
Раздарю им золотые,
Отгоню тоску я прочь …
Гортанный голос Свиридова полностью отвечал многовековым традициям цыганского пения ..
Эй, ямщик, гони брат к Яру!
Лошадей, брат, не жалей -
Тройку ты запряг, не пару,
Погоняй брат веселей!
Рисунок танцев цыганок менялся от пенсии к пенсе не особенно, но это не меняло общего впечатления …
Темной ночью,
Снежной вьюгой
Все тропинки заметет.
Сяду в сани я
