— Мистер Файндли?
— Ты взялся за ум, Оррин?
— Мистер Файндли, похоже, он горит.
* * *
Из неплотно закрытых задних дверей фургона вырвалось желтое пламя, потом повалил, несмотря на ливень, густой дым. Водитель фургона все еще не замечал происходящего.
Затем внутри что-то вспыхнуло и раздался хлопок, после чего дверцы распахнулись, демонстрируя бушующий внутри кузова ад. Грузовик занесло и протащило еще с десяток метров по обочине, где он и замер. Из кабины выскочили двое. Увидев пожар, они в ужасе отпрыгнули в темноту.
Файндли и его подручный еще таращились на горящий грузовик, когда со стоянки перед закусочной к ним рванулась машина Боуза.
— Жми, черт побери! — крикнул Файндли водителю, но было поздно. Боуз, развернув машину, преградил им путь. Водитель дал задний ход, но помешала бетонная скамья на остановке, в которую он врезался задним бампером. Вся его надежда была теперь на пистолет. Но надо было еще решить, в кого стрелять. Файндли громко бранился, но толку от его брани не было никакого.
Зато Оррин перешел к действиям, вцепившись в правую руку водителя, державшую пистолет. Это Оррин-то, который даже мухи не обидит, успела удивиться Сандра. Если только его не вынудят к этому. Он выкрутил руку водителю, заставив его выпалить вверх. В дырку в крыше хлынул дождь, обдав всех брызгами. Файндли распахнул дверцу машины, вывалился наружу и покатился по мокрому асфальту. Сандре следовало поступить так же, но она не могла даже пошевелиться, превратившись в неподвижную ось, вокруг которой с бешеной скоростью закрутилась вся вселенная. Тело словно налилось свинцом, в глазах поплыли круги.
Она все же попыталась помочь Оррину, который, упершись коленом в спинку водительского сиденья, продолжал выкручивать стрелку руку. Пистолет при этом вращался, как голова кобры, выбирающей, кого бы укусить. В Оррине откуда-то взялись силы, чтобы мертвой хваткой держать мускулистую руку противника. Раздался новый выстрел.
Тут дверь водителя рванул Боуз. Сандру поразила стремительность его движений — наверное, это были рефлексы, полученные от Четвертых. Он схватил водителя за руку, как клещами, дав выбившемуся из сил Оррину разжать хватку и упасть на сиденье. Завладев пистолетом, Боуз засунул его себе за ремень, потом выволок водителя наружу и опрокинул его в лужу. Ощутив себя загнанным зверем, скаля зубы, и держась за запястье, тот, поглядывая на Боуза, вскочил и пустился наутек. Боуз не стал его догонять.
Полыхающий фургон освещал весь квартал, по мокрым стенам улицы метались безумные тени. Сандра оглянулась на Оррина, пытавшегося отдышаться, превозмогая боль. Он простонал:
— Я в порядке, доктор Коул.
Если бы! Вторая пуля пробила уже не крышу, а его плечо. Сандра тут же превратилась в профессионала — ее полуобморочное состояние сняло как рукой. Пришлось вспомнить азы: рану необходимо зажать, благо что кровотечение не очень сильное…
Она помогла Оррину перебраться из машины Файндли в машину Боуза. Подождав, пока она выпрямится, Боуз взял ее за плечи, чтобы осмотреть ее лицо, пострадавшее от удара кулаком.
— Вид ужасный, а так ничего, — сказала она и, противореча себе, выплюнула большой сгусток крови на мокрый тротуар.
— Лучше нам поскорее убраться отсюда, — сказал Боуз.
* * *
Файндли стоял посреди дороги, глядя на фигуру человека на обочине. То был его сын Турк.
Сандре показалось даже, что она видит волны недоумения и смятения, раскалывающие голову обанкротившегося отца.
— Он все про вас знает, — произнесла она нарочито громко, чтобы компенсировать неразборчивость дикции из-за сломанного зуба и раздувшейся щеки. — Он знает, кто его отец.
Файндли оглянулся на нее, полный злобы и одновременно растерянности.
Теперь Сандра смотрела не на него, а на его сына, на Турка. Тот накрыл голову капюшоном и повернулся к отцу спиной, вложив в это движение максимум презрения. Сейчас он уйдет, поняла Сандра, прочтя это по его осанке, расправленным плечам и выпрямленной спине. Все произошло не так, как было описано в рассказе Оррина, но результат был примерно тот же: Турк отправлялся в неведомые ему края, пусть и не те, которые предрекал ему Оррин.
Видя, что сын уходит, Файндли тихо окликнул его:
— Подожди!
Но Турк не стал его слушать. Пройдя мимо витрины закусочной, он мельком скользнул тенью по мокрому стеклу и пропал за углом. Файндли все смотрел на стену дождя, хотя там уже никого не было.
* * *
Сандра залезла на заднее сиденье машины Боуза и стала искать, чем перевязать Оррину рану. Боуз отдал ей бинты и вату из аптечки первой помощи, которую держал в бардачке. Оррин уже потерял много крови, которая вместе с дождевой водой превратила его футболку в грязную измятую тряпку, но Сандра убедилась, что достаточно будет и пары швов. Она могла бы наложить их и сама, если бы Боуз решил, что им небезопасно ехать в больницу.
— Прижми здесь, — сказала она Оррину, приложив к его ране ватный тампон. — Сможешь?
Он кивнул и сказал «спасибо» неестественно спокойным голосом.
Боуз проехал мимо догоравшего фургона и вырулил на шоссе. Там почти не было уже машин, ливень разошелся вовсю, полосуя тьму плотными тяжелыми струями. Боуз набрал скорость и помчался в направлении города, даже не угадывавшегося впереди.
Мы летели к Воксу под небом, приобретавшим все более безумный вид. Температура за бортом поднялась настолько, что датчики корабля почти беспрерывно заставляли срабатывать сигнал тревоги. Заря была пронзительно яркой, а взошедшее солнце выглядело раздувшимся и угрожающим. Однако изменилось не солнце, а защитный барьер вокруг Земли.
В первые тяжелые годы после конца Спина люди ломали голову, что будет, если гипотетики перестанут их защищать. Ответ был так ужасен, что лучше было об этом не задумываться. В чем бы ни состояли цели гипотетиков, сколь бы загадочны ни были их мотивы, они, судя по всему, решили сохранить человеческий род; мы в ответ согласились на иллюзию нормальности и даже стали в нее верить, а им, скорее всего, именно это и было от нас нужно.
Но я помнил прогноз астрофизиков. За время Спина Солнце состарилось аж на 4 миллиарда лет. Солнце — звезда, а звезды с возрастом расширяются и часто заглатывают окружающие их планеты. Не будь бесперебойного вмешательства гипотетиков, земная атмосфера улетучилась бы, океаны испарились, как испаряются лужи июльским днем, а затем стала плавиться и сама земная мантия.
И вот защиты гипотетиков не стало.
