— Боросэйж — садист, — сказал я, нахмурившись. — И он не глуп. — Я потер свое голое запястье. — Вы не сталкивались с такими лоб в лоб. Вы должны убрать его с передовых позиций. Он подл и грязен… и наверняка что-то скрывает. Как насчет нефазы… наркотика, который употребляет Наву? Как он достает его? Боросэйж не выпускает его из своих рук…
— Это никого не заботит, — просопела Наох. Мийа посмотрела на нее. Их взгляды столкнулись в молчаливой борьбе, и беспокойные руки Мийи сжались в кулаки. — Это беспокоит только нас, а каждый землянин лишь радуется тому, что нас уродует все больше и больше.
— Он сам делает это, — ответила Мийа.
— Что? — Я поднял голову.
— Мийа! — резко, почти угрожающе произнесла Наох. Я заметил, как некоторые окинули ее одобряющими взглядами.
— Он сам стоит за этим, — продолжала Мийа бесцветным голосом, с тяжелым взглядом, всем телом сопротивляясь желанию сестры заставить ее замолчать. — Он снабжает наркотиками тех, кто продает их здесь.
— Зачем? — спросил я. — В погоне за деньгами?
— Из-за ненависти, — ответила она. — Из страха. Я была вот так близка к нему… — она свела два пальца так, что между ними осталось расстояние в пару сантиметров, — и почувствовала это. Вот чего он боится больше всего: что кто-нибудь заглянет в его мысли и увидит, что он представляет собой на самом деле. — Она потупилась. — Он бы убил меня прямо там, на месте, если бы понял… — Она снова подняла взгляд. — Если бы этим он обезопасил себя.
— Да, — сказал я. — Это похоже на того Боросэйжа, которого знаю я. Но как мы можем это доказать? Даже Дракон и ФТУ не могут закрыть глаза на то, что офицер Службы безопасности торгует наркотиками. Если бы мы могли поймать его на этом…
— Это не меняет ничего! Это никак не относится к тому, ради чего мы здесь собрались! — прервала меня Наох. — Я видела Путь всего нашего народа. Мы должны заставить его прозреть! Мы должны восстать против человечества, пытающегося уничтожить нас. Однажды наши люди обнаружат в себе и гордость, и мужество, и все станет возможным… — Ее глаза мерцали как треснутые изумруды. — Земляне уберутся с этой планеты. То, что когда-то было нашим, вернется к нам. Болезнь будет излечена, оставшиеся найдут Путь. Больше не будет страданий, больше не будет слез. Я видела Путь таким… — Она остановилась и глубоко вдохнула.
Я обвел комнату глазами в поисках хоть одного нахмурившегося лица с выражением сомнения в глазах, но видел лишь воодушевление и слышал возгласы согласия — свидетельство того, что я не мог почувствовать: все они верят одному, видят единый путь. Все. Даже Мийа.
— И ты тоже знаешь это, не правда ли, Биан? Поэтому ты выбросил свой браслет? — Наох указала на мое запястье. — Ты знаешь, что мы правы, что наш путь — единственный путь. Ты отказался от человеческого в себе и оборвал нити, связывающие тебя с нашими угнетателями. Ты не захотел действовать вместе с ними. Мы настоящие революционеры. Мы не боимся показать пример, повести по Пути других, стать мучениками, если это необходимо, чтобы наша раса выжила. Ты думаешь иначе?
Я взглянул на Мийю. Она сидела, не двигаясь и не протестуя, рядом с Джеби. Сначала я думал, что она похитила Джеби, чтобы защищать его, но, увидев его семью и поняв, что она чувствовала по отношению к ним, я убедился, что это не так. Потом я думал, что она забрала его, чтобы привлечь внимание ФТУ.
Но исходя из того, что сейчас говорила Наох, я никак не мог найти место для Джеби в планах ДНО. Если только Наох не хотела отомстить таким образом. Что знает Мийа и не говорит мне? Когда она скажет об этом и скажет ли вообще когда-нибудь?
— Разве не так? — Наох поймала мою руку. — Разве для тебя это значит что-то другое?
— Насколько я слышал, — ответил я медленно, — настоящие революционеры должны быть готовы убить своих родных.
Она уставилась на меня.
— Так может говорить только землянин, — пробормотала она наконец.
Я посмотрел снова на Мийю, на Джеби:
— Возможно, это так и получается.
— Прекрати думать как землянин, — приказала мне Наох. — Если ты не с нами, Биан, — ее глаза с кошачьими зрачками целились мне в лицо, — ты против нас. Против своего собственного народа. Твоего настоящего народа.
Ее рука уверенно поднялась, чтобы коснуться моего лица. Я почувствовал, как струйка ее мыслей просачивается сквозь защиты моего мозга. Она была сестрой Мийи, и я ощутил эхо сознания Мийи в ее касании. Я сказал себе, что она пытается привлечь меня, сделать меня одним из них… я почти поверил ей, чуть не позволил ей войти.
Пламя ее фанатизма, как вспышка магнезии, обожгла мой мозг, и я вышвырнул ее оттуда. Мийа лишь разгневана на человечество — Наох всем сердцем ненавидела его.
— Я с вами, — пробормотал я. Это все, что я смог сделать, прежде чем перевести взгляд с ее ошеломленного лица на Мийю с ребенком. — Но должен быть иной способ помочь нашему народу, кроме массового самоубийства. — Я покачал головой. — У нас немного времени, но давайте в конце концов используем хотя бы его.
— Мы его используем. — Наох, нахмурившись, пожала плечами. — У нас уже много последователей, и то, что ты сказал, дает нам некоторое преимущество. — Ее руки опустились, тяжелый, ищущий взгляд не отрывался от моего лица. — Ты неправильно понял, Биан. Когда-то не понимала и Мийа, но сейчас ей все ясно. — Наох указала на сестру. — Мийа, останься с ним. Помоги ему понять. А мы должны кое-что сделать.
Она исчезла. Остальные последовали за ней как стайка птиц, исчезая в воздухе один за другим. Прохладный ветерок от их перемещений шевелил мои волосы. Я неподвижно стоял, внезапно оставшись наедине с Мийей и Джеби.
Джеби запищал, удивившись или забавляясь тем, как внезапно опустела комната. Он поднял недоуменный взгляд на Мийю, его руки были полны игрушек, но он ничего не сказал.
Она вздохнула, по ее лицу пробежал след облегчения, она улыбнулась мальчику.
— Счастливо! — сказала она в воздух, взмахнув рукой. — Они должны были пойти. Но я не хочу… И они вернутся.
Джеби молчал. Он посмотрел на меня, словно ожидая, что я тоже исчезну.
Я пододвинулся поближе, чтобы оказаться рядом с ним, осторожно, поскольку не знал, как он на это отреагирует.
Джеби бросил кубики и посмотрел на меня, потом снова обратил неуверенный взгляд на Мийю. Затем встал и сделал три шага в мою сторону. Стоя прямо передо мной, он протянул руку и коснулся моего уха, сережки, свисающей с него, так же, как прошлой ночью. Его руки скользнули по моей щеке, изучая мое лицо, как если бы он был слепым или не верил своим глазам. Я замер. Внезапно он обвил руками мою шею и прижался лицом к моей щеке.
