— Ты задала старику задачку, — воскликнул он, выпроводив стражу. — Но я привык во всем разбираться и поэтому…
— О чем вы говорите?
— О Богах, естественно. Ты сказала, что Боги — среди нас и что стоит немного пораскинуть мозгами, как сразу поймешь, кто Бог, а кто — простой смертный.
— И вы?
— И я решил поиграть в Шерлока Холмса и ответить на два простеньких вопроса: у кого были возможности и кому было выгодно. И если исключить из уравнения потусторонние силы, то приходишь к однозначному выводу — такое могли провернуть только Черные Ангелы. Именно они позволили тебе два раза сбежать из тюрьмы и избежать ареста в доме твоего друга-врача. А сделать Ключ с инструкциями или встретиться в киберпространстве с твоим отцом и продиктовать ему дневники им и подавно под силу.
— А как насчет выгоды?
— Один литературный персонаж любил повторять: как — понятно, но почему? — со вздохом произнес Стэнли. — Я не знаю, зачем им нужен был переворот, а также наша ненормальная троица во главе острова. Большинство Ангелов погибло во время волнений, а оставшиеся в живых просто служат мне.
— До поры до времени…
— Ты лишаешь меня последнего удовольствия — предаваться невинному самообману, — опять вздохнул Черси. — Конечно, стоит Ангелам остановить хотя бы один из заводов, как все мы, наплевав на гордость, приползем к ним на коленях. И все же они только потеряли, но ничего не приобрели.
— Ответ на вопрос «почему» не знал даже Нортон, — я попыталась успокоить старого журналиста.
— А это — самый важный ответ, — уныло заметил Стэнли. — Ведь мое положение более, чем шаткое: у меня нет ни армии, как у Марка, ни народной любви, как у Луизы.
— Но у вас есть деньги…
— Что значат деньги, — в третий раз вздохнул Крез, — против верного солдата или верного фанатика? Иначе говоря деньги — ничто, власть над людьми — все. Я балансирую между двух огней, которые на мое счастье люто ненавидят друг друга и видят во мне единственного союзника. Стравливая их между собой, мне удается сохранять статус-кво, но рано или поздно один из них решится на какую-нибудь глупость. Скорее всего это будет Марк, которого лишили внешнего врага — исламистов и который усиленно создает себе внутреннего врага — последователей Луизы. И тогда мне придется распроститься не только с мечтой занять искомое место под солнцем, но и также с моей драгоценной головушкой.
С этими словами Стэнли встал со стула:
— Мне пора идти, детка. Божественное пророчество касательно тебя и твоих детей совсем уж туманно, но я всем сердцем желаю тебе удачи. Прощай.
В положенный срок, как выразился виртуальный пророк, я родила близнецов. До прихода человека в черном я видела их всего один раз. Не потому что мне запрещали, а потому что я сама не хотела. Кроме легкого удивления по поводу абсолютной беззащитности новорожденных, вид этих маленьких уродцев оставил меня равнодушной. Не намного больше меня волновала моя собственная судьба, которая, по заверениям всё того же прорицателя, должна была решиться со дня на день. На четвертый день после родов, вечером, в мою комнату вошел Чёрный Ангел.
— А, пришли по мою душу, — лениво поприветствовала я Бога.
— Не совсем, — ответил Ангел голосом следователя, сломавшего мне мизинец во время допроса. — Я пришел, чтобы забрать отсюда тебя и твоих детей.
— Вы убьете меня?
— Нет. Мы выполним свое обещание, данное Солу и отправим тебя и одного из твоих сыновей на Землю.
— На Землю, — медленно повторила я. — Значит мы сейчас — не на Земле. А где же тогда?
— На одной из экзопланет.
— На одной из экзопланет? — нервно рассмеялась я. — Это невозможно. Я вам не верю.
— Твое право…
Помолчав я спросила:
— А что же стало с Землей?
— Ровным счетом ничего. Земля по прежнему существует и на ней по прежнему живут люди.
— А как же Катастрофа и Спаситель?
— Мы думали, что Сол Нортон тебе все разъяснил, но если до тебя медленно доходит, то я готов повторить: никакой Катастрофы не было. Лучевая война — обман, история Спасителя и спасения — обман, а сам Спаситель — один из нас.
— Один из вас? — вскричала я. — Но кто вы такие? Только не говорите, что вы — Боги.
— В некотором роде мы — Боги. Мы — Иные. Иная раса, обладающая Шестым Чувством. 200 лет назад мы отобрали наиболее интересных для нас представителей твоего племени и поселили их здесь.
— Наиболее интересных для нас представителей? — дрожащим шепотом переспросила я. Господи, я сплю и вижу кошмары.
— Это не кошмар и не ви-игра. Видишь, я знаю, о чем ты думаешь…
Последующие слова своего собеседника я уже не слышала: он исчез и передо мной снова появилась акварель с подтеками, за которой скрывалось нечто чужое, незнакомое, вызывающее тоску и страх. Постепенно наваждение улетучилось и я вновь оказалась в папином доме напротив существа в черном, называющего себя Богом.
Потребовались титанические усилия, чтобы, переборов дурноту, вызванную ужасным видением, заставить себя задать Вопрос. Вопрос, ответ на который я больше всего на свете боялась услышать:
— Зачем вы привезли сюда людей?
— Чтобы ставить на вас опыты. Демократический остров — не более, чем лаборатория, а вы — не более, чем подопытные. Держать вас в клетках — значит превратить вас в homo brutus, животных, поэтому мы построили для вас оптимальную среду обитания.
— Лаборатория, среда обитания? Это невозможно! Вы просто сумасшедший!
— Первые поселенцы, — бесстрастно продолжал мой мучитель, — не помнили, как они попали на остров, до прибытия на остров они и слыхом не слыхивали о саудовском принце Мухаммеде, и плюс ко всему никто из них не решался назвать географическое местоположение Женского Архипелага. Они были настолько обескуражены такой массовой и селективной амнезией, что все последующие события как то Катастрофа и бунт исламистов, прошли мимо них почти что незамеченными. Второе поколение, воспитанное нами, было гораздо более активным, ну а третье поколение выросло уже на вымышленных повествованиях о Катастрофе и о героических подвигах их дедов, возглавляемых Спасителем.
Ангел замолчал, а я начала вести упорную борьбу сама с собой. Я знала, что Ангел говорит правду, но не могла эту правду принять. Вконец обессилев, я спросила, глотая слезы:
— Значит моя жизнь, жизнь моего отца и всех остальных — фальшивка, бессмыслица?
— Что касается тебя, то ты — одна из немногих, коим открылся истинный смысл их бытия.
— Вы издеваетесь надо мной.
— Что касается других… Мудрецы одного из ваших народов, называвшего себя «народом Книги», зачастую были мудры не по-людски. Они говорили что любой человека — это целый уникальный мир. Твой отец по-настоящему любил, по-настоящему страдал, по-настоящему отдавался работе. Он был причастен к открытиям, о которых и мечтать не могут его собратья-ученые-земляне. Его собственный, внутренний мир был настоящим и даже нам неизвестно, какой из миров важнее.
