— Никто не потребовал от меня дать свидетельские показания. А как там ваш приятель Риль Шерматц? Где он?
— Передачи денег именно из рук в руки он не видел. Странный человек, этот Шерматц! Душа у него, как ртуть.
Глиннес поднялся.
— Значит, уходим отсюда. Вам здесь совершенно нечего делать. Если хотите, чтобы вас не беспокоили, поживите, никого не ставя об этом в известность, неделю-другую на Рабендари.
Акади почесал подбородок.
— Что ж, а почему бы и нет? — Он пренебрежительно постучал ладонью по бумагам. — Разве фаншеры что-то смыслят в таких вещах, как оригинальность, изысканность, интуиция? Они посадили меня учетчиком. — Он встал из-за стола. — Я покидаю этот лагерь. Фаншерад становится все более скучным. В конечном счете этим парням никогда не покорить вселенную.
— В таком случае — в путь, — сказал Глиннес. — Вам ничего не надо взять с собой? Тридцать миллионов озолов, например?
— Эта шутка потеряла былой смак, — сказал Акади. — Я ухожу как есть, и чтобы хоть как-то отметить свой уход, дополню выполненные мной подсчеты своеобразным уравнением. — Он быстро и размашисто черканул что-то на бумаге, затем перебросил через плечо. — Я готов.
Наземный экипаж покинул Долину Зеленых Призраков и к эвнессу прибыл в Сиркани. Акади и Глиннес расположились на ночь в небольшой деревенской гостинице.
В полночь Глиннеса разбудили возбужденные голоса, а еще через несколько минут послышались звуки бегущих ног. Он выглянул в окно, однако на залитой звездным светом улице все было тихо. Решив, что шумели подвыпившие гуляки, Глиннес завалился в постель.
Утром ему рассказали, чем был вызван ночной переполох. На протяжении всего вечера треване на своем сборище впадали во все большее и большее буйство. Они ходили по кострам, неистовствовали в своих необузданных плясках, их «Гротески» — так называют они своих пророков — надышавшись чада, издаваемого кореньями некоторых лесных трав, громкими нечленораздельными выкриками изрыгали судьбу всей расы треван. Воины отвечали им безумными криками и завыванием, а затем бегом пустились по залитым звездным светом холмам и, высоко подпрыгивая и воинственно размахивая ножами, напали на лагерь фаншеров.
Это нападение отнюдь не застало врасплох фаншеров. Они пустили в ход бластеры и притом с не знающей никакой меры жестокостью. Несущиеся лавиной с горных склонов треване на полном бегу превращались в безжизненные статуи, охваченные голубым пламенем. Атака захлебнулась. Находившиеся в первых рядах нападавших особо пылкие противники фаншеров усеяли своими корчащимися в муках телами все склоны на подступах к лагерю, и начавшееся было сражение на этом и закончилось — часть треван погибла, остальные разбежались в таком же ужасе и отчаянии, с каким была проведена и первая их атака. В гнетущем молчании фаншеры глядели вслед убегающим. Они победили — и они же оказались потерпевшей поражение стороной. Фаншераду больше уже никогда не бывать тем, чем он был до того. Внутренний огонь и жизненная сила оставили его, и только безрадостный труд ждал его радетелей.
Акади и Глиннес вернулись на Рабендари без происшествий, однако холостяцкая атмосфера, царившая в доме Глиннеса, раздражала Акади и уже к концу первого же дня пребывания на Рабендари он решил вернуться на Акулий Зуб.
Глиннес позвонил Марче, но теперь настроение матери было совершенно иным. Перспектива возвращения Акади вызвала у нее немалое беспокойство.
— Здесь сейчас такой переполох, что у меня прямо раскалывается голова. Лорд Генсифер требует, чтобы Акади немедленно с ним связался. Он не прекращает изводить меня своими звонками, а тон, с каким он со мной разговаривает, становится все более и более враждебным.
Акади, больше уже не в силах сдерживать волнение, дал полную волю своей ярости.
— Как он смеет меня запугивать? Сейчас я поставлю его на место и притом очень быстро. Ну-ка свяжите меня с ним!
Глиннес позвонил лорду Генсиферу. Его лицо сразу же появилось на экране.
— Как я понимаю, вам не терпится переброситься парой слов с Джано Акади, — сказал Глиннес.
— Совершенно верно, — подтвердил лорд Генсифер. — Где он?
В поле зрения передающей камеры вступил Акади.
— Я здесь и не собираюсь делать из этого особой тайны. Однако я что-то не припоминаю, чтобы у нас с вами было какое-то дело, не терпящее отлагательства. Тем не менее, вы непрестанно звоните ко мне домой.
— А вот теперь появилось, — высокомерно выпятив нижнюю губу, произнес лорд Генсифер. — Нужно срочно обсудить вопрос, касающийся судьбы тридцати миллионов озолов.
— Почему я должен обсуждать этот вопрос с вами? — возмутился Акади. — Вы же к этому не имеете ровно никакого отношения. Вас никто не похищал, вы не платили выкуп.
— Я — секретарь Коллегии лордов и уполномочен рассмотреть этот вопрос.
— Я что-то никак не могу понять, почему вы разговариваете со мной таким тоном, — сказал Акади. — Я достаточно ясно изложил свою позицию. И не намерен больше обсуждать данный вопрос.
Лорд Генсифер на мгновение задумался, затем в конце концов произнес:
— У вас, возможно, не будет выбора.
— Я в самом деле не понимаю вас, — ледяным тоном ответил Акади.
— Ситуация крайне проста. Гвардия предоставляет Загмондо Бандольо в распоряжение шерифа Филидиса в Уэлгене. Он, несомненно, будет вынужден изобличить своих пособников.
— Меня это совершенно не касается. Пусть себе изобличает, кого считает необходимым.
Лорд Генсифер чуть склонил голову набок.
— Некто, располагающий конфиденциальной информацией обо всем, что имеет место в округе, регулярно делился ею с Бандольо. Теперь он должен разделить судьбу своего патрона.
— И вполне заслуженно.
— Позвольте мне сказать только то, что если вы припомните хоть что-нибудь, касающееся этого дела, пусть даже любой пустяк, вы можете сообщить мне об этом в любое время дня или ночи, кроме, разумеется, того дня на этой неделе, — тут лорд Генсифер соизволил добродушно хихикнуть, — на который у меня назначена свадьба с будущей леди Генсифер.
Такое заявление не могло не расшевелить профессиональное любопытство Акади.
— И кому же это суждено стать новобрачной леди Генсифер?
Лорд Генсифер полузакрыл глаза в томной задумчивости.
— Она изящна, красива и добродетельна — ей нет равных во всех этих отношениях. Она даже слишком хороша для такого как я. Я имею в виду бывшую шейлу «Танхинар» Дьюссану Дроссет. Ее отец был убит во время недавней стычки, и она обратилась ко мне за поддержкой и утешением.
— Этот день, в таком случае, доставил нам, по крайней мере, один достойный восхищения сюрприз, — сухо произнес Акади.
