- Вы только что это выдумали. Я совершенно здоров, я это знаю, и вы знаете. Мне необходимо отсюда выбраться. У меня завтра неотложные дела, и будь я проклят, если дам себя здесь заточить. Ступайте принесите мои вещи.
Неожиданно у Хьюго появился властный тон, и я с ужасом почувствовал, что готов ему повиноваться. Сопротивляясь из последних сил, я сказал:
- Хьюго, я здесь работаю. Если я вас послушаюсь, то потеряю место.
- А кто-нибудь знает, что вы здесь?
- Разумеется, нет.
- Так никто и не узнает, что это вы мне помогли.
- Нас поймают.
- Вы можете не идти со мной.
- Нет, не могу. Один вы дороги не найдете. - В душе я ругательски ругал его. Мне вовсе не хотелось рисковать из-за Хьюго, но я уже понимал, что иду на это.
- Я вас очень прошу, Джейк, - сказал Хьюго. - Если б не срочные дела, я бы не стал просить.
- А, чтоб вам! - сказал я.
Я подошел к двери и посмотрел на часы. Начало пятого. Если действовать, так сейчас же. Я взглянул на ночное лицо Хьюго. Я уже чувствовал, что исполню все его просьбы. Я не мог иначе.
- Чтоб вам... - повторил я и взялся за ручку двери. Бесшумно отворив дверь, я постоял в коридоре, привыкая к яркому свету. Потом тихо двинулся с места. Одежда больных хранилась в особой комнате, через дверь от комнаты ночной сестры, с той стороны, откуда я шел. Каждый шкафчик там соответствовал определенной кровати в "Корелли III". Ключи от шкафчиков лежали тут же, в ящике стола. Найти одежду Хьюго будет нетрудно, только вот сама комната могла оказаться запертой. Я надеялся, что так оно и будет. "Хоть бы было заперто!" - сказал я себе, берясь за ручку двери. Дверь бесшумно подалась. Стоя в полутьме, я быстро прикинул: может, вернуться к Хьюго и сказать, что комната заперта? Ведь так могло быть. Вполне могло бы. Я поиграл с этой мыслью, не уверенный, следует ли расценить ее как соблазн. Попытался призвать на помощь чувство ответственности и служебного долга, но было поздно. Четыре минуты назад я еще мог опереться на эти резервы, а теперь время упущено. Я уже начал помогать Хьюго. Я связал себя с Хьюго. Солгать ему значило совершить предательство. Я протянул руку к связке ключей.
Отперев шкафчик, я вещь за вещью выложил его содержимое на стол. Старая клетчатая рубашка Хьюго, совсем уже древние вельветовые штаны, сравнительно новая, пахнущая мылом спортивная куртка, егерская майка и кальсоны, дырявые носки и грязные башмаки. В карманах звякали какие-то мелкие предметы. Стараясь не дышать, я собрал одежду в охапку, сверху положил башмаки, так что почти ничего не видел перед собой. Тут я вспомнил, что не запер шкафчик и ключи болтаются в замке. Я опять сложил вещи на стол, запер шкафчик и убрал ключи в ящик. Особого значения это уже не имело - ведь исчезновение Хьюго будет замечено примерно в то же время, что и кража из шкафчика, - но я люблю все делать аккуратно. Я опять забрал вещи и пошел к двери. Мне казалось, я уже слышу, как башмаки Хьюго грохаются на пол. Но все обошлось. По коридору я шел с таким чувством, точно в спину мне нацелен автомат. Дверь в палату Хьюго оставалась приоткрытой. Я протиснулся в нее и мягко свалил всю одежду на кровать.
Хьюго уже встал и, стоя у окна в бесформенной белой хламиде, кусал ногти.
Он сказал:
- Колоссально! - и жадно набросился на свою одежду, а я бесшумно прикрыл дверь.
- Поживее! - сказал я ему. - Уходить так уходить. - Никогда еще он не внушал мне так мало уважения и сочувствия. Я заметил, что, одеваясь, он то и дело прикладывает руку к голове, и у меня мелькнула мысль, что эта эскапада, чего доброго, и вправду до добра не доведет; но это меня не интересовало - ни как предмет спора, поскольку время для споров прошло, ни как фактор благополучия Хьюго, поскольку заботу о нем уже вытеснила более острая тревога за себя. Я был до крайности зол на Хьюго за то, что из-за него изменил своему долгу, и терзался от страха, что нас поймают. Что со мной будет тогда - этого я даже не мог себе представить, и оттого мне было еще страшнее. Я весь дрожал.
Хьюго оделся и стал зачем-то прибирать свою постель.
- Бросьте! - сказал я как мог грубее. - Теперь слушайте: нам надо пройти мимо комнаты ночной сестры, дверь там стеклянная, так что двигаться будем ползком. Башмаки вы снимите, на них только посмотришь, и то слышно, как они стучат. Идите за мной и делайте все, как я. Не разговаривайте, и ради бога, чтобы у вас ничего не выпало из карманов. Понятно?
Хьюго кивнул, округлив глаза и всем лицом излучая простодушие. Я посмотрел на него в бессильной злобе. Потом выглянул за дверь.
Ночной сестры не было видно, не слышно было ни звука. Я выскользнул в коридор, и Хьюго двинулся за мной, пыхтя и урча, как медведь. Я оглянулся, сделал страшные глаза и приложил палец к губам. Хьюго понимающе закивал. У ночной сестры горел свет, и было слышно, как она ходит по комнате. Я опустился на четвереньки и быстро прополз мимо двери, намного ниже уровня стекла. Потом оглянулся посмотреть, что будет делать Хьюго. Он колебался, явно не зная, как поступить со своими башмаками, которые держал в каждой руке. Поймав мой взгляд, он сделал вопросительное движение. Я жестом показал, что умываю руки, и пошел дальше, к дверям отделения. Потом опять обернулся и еле удержался от смеха. Хьюго зубами ухватил оба башмака за язычки и продвигался на четвереньках, горою выставив кверху зад. Я ждал, готовый к тому, что сестра заметит это движущееся полушарие - оно неизбежно должно было попасть в поле ее зрения. Но ничего этого не случилось. Хьюго нагнал меня у двери, капая слюной в башмаки. Я покачал головой, и мы вместе вышли из "Корелли III".
Теперь укрыться было негде, оставалось только надеяться на удачу. Мы стали спускаться по главной лестнице. Хьюго, увенчанный бинтами, был воплощенным нарушением правил. Больница безмолвствовала, сосредоточив на нас свет своих ярких ламп, подобно огромному наблюдающему глазу, который словно втягивал нас в свой зрачок. Я ждал, что вот-вот грозный окрик, эхом перекатываясь сверху вниз по всем этажам, пригвоздит нас к месту, но окрика не было. Мы уже спустились и подходили к главной кухне. Я с радостью убедился, что в кухне темно - значит, там никого нет. Скоро мы будет на воле. Сердце уже билось от предчувствия успеха, мысли победно окрылились. Вышло! Всего несколько шагов отделяло нас от двери кладовой. Я оглянулся на Хьюго.
И тут впереди нас, шагах в двадцати, из-за угла показалась какая-то фигура. Это был Стич в синем ночном халате. Мы все трое застыли на месте. Стич всматривался в нас, мы всматривались в Стича. Потом рот у него начал открываться.
- Сюда, живо! - громко сказал я. Это были первые слова, произнесенные мною вслух за несколько часов, звук их показался мне странным. Я подскочил к двери кладовой и втолкнул в нее Хьюго.
