В нескольких магазинчиках, куда он заглянул, продавцы почтительно приветствовали его, будто чувствуя его власть, незримо распространявшуюся над ними. Многие продавцы были из горной местности, но они давно забыли, как суровый ветер поет на вершинах. А уж коньяк у них… Пожалуй, его тут же неподалеку и разливали, в снятой на окраине квартире. Там же клеили этикетки. Только в «ПБОЮОЛ Улланидын» хозяин достал откуда-то из заначки бутылку, похожую на что-то настоящее. Этикетка на ней наклеена, по крайней мере, ровно. Хозяин клялся и божился, что так оно и есть, настоящий, Франция! Ну смотри, «ПБОЮОЛ Улланидын», отвечаешь за свои слова!
Выйдя из магазинчика и обогнув площадь, он, прихрамывая, пошел вдоль железнодорожных путей, разбегающихся блестящими стальными ветвями. Начинались жидкие лесопосадки, и он пересек полотно, спустился в овраг. Поднялся до тропинки, что огибала огромное захламленное пространство пустыря, обнесенного бетонным забором. Косо и вразнобой поставленные плиты забора, кажется, сами поддерживали друг друга, как выстроившиеся в неровный ряд пьяницы. За забором – автомобильная дорога, вдоль которой тянулся квартал жилых домов. Почти все дома старые, двух и трехэтажные, доживающие свой век. Многие почти скрыты за голыми ветвями таких же старых, разросшихся тополей. В стороне, противоположной дороге, в глубине пустыря – возвышались опоры и перекрытия бетонного корпуса; стройка была заморожена.
Он шел по тропинке, огибая груды всевозможного мусора, – и так, по закраине, рассчитывал добраться до отдельно стоящего дома, в самом начале этой огороженной территории. Мусаев дал задание разведать наиболее короткий и удобный подход к дому, со стороны платформы и железной дороги; определить, сколько это займет по времени. Затем проверить, что с домом, какова общая обстановка, не появлялись ли непрошенные «гости»? Дом совершенно пустой, заброшен, кому и зачем понадобилось возводить его на пустыре, неизвестно… Возможно, он имел какое-то отношение к началу великой стройки, напоминанием о которой остался бетонный замороженный скелет корпуса вдалеке? Одно время дом вроде бы использовали некие предприниматели и под склад стройматериалов, и под автозапчасти, но дело, видимо, не пошло. Но и заброшенные, временно неиспользуемые здания не могут быть бесхозными. Поэтому все официально подтверждено и есть документ, что оно арендовано таким-то частным предприятием. То есть нами, пояснил Мусаев.
Проверив и оценив обстановку, он должен позвонить Мусаеву. «Сам» обещал приехать с арабами, зачем-то резидентам понадобилось осмотреть это место.
Он уже был недалеко от дома, внимательно вглядывался в непроницаемую темень окон второго этажа. На первом – только одно окно у входа, забранное решеткой. Со стороны, противоположной той, откуда он пришел, к дому вела разъезженная грунтовка. Рядом с домом зиял ржавыми дырами брошенный строительный вагончик. Вокруг навален хлам, покрышки, бочки, какая-то автомобильная рухлядь, огромные развалившиеся катушки от кабеля. По времени, он добрался примерно так, как рассчитывал, наметив маршрут по карте. С собой у него ключ, он открыл тяжелую железную дверь, прислушался и шагнул в застоявшуюся, затхлую темень. Вроде ничего подозрительного. Никаких следов, повсюду толстый слой цементной пыли. Давным-давно, видно, собирались делать ремонт, но так все и бросили.
Он поискал рубильник… где-то должен включаться свет, если электричество не отрезали. Осмотрел узкую каморку с железной дверью, что-то вроде электрощитовой. Там и распределитель, металлический шкаф на стене – но пустой, к нему ничего не подключено. Еще каких-то два выгороженных отсека, разделенные перегородкой. Рубильник обнаружился на лестничной площадке. Вспыхнувшие тусклые лампы под потолком осветили зал первого этажа с четырьмя колоннами-опорами. Какие-то покосившиеся стеллажи в дальнем углу, груды старых автопокрышек.
На втором этаже то же самое. Длинный коридор, два больших помещения без дверей, справа и слева. И здесь мешки с окаменевшим цементом, бочки, грубые строительные помостья. Нашлось несколько стульев. Один, более-менее целый, он затащил на лестничную площадку второго этажа, к окну. Отсюда хорошо просматривалась дорога. Отзвонился: находится на месте, все нормально. Мусаев подтвердил, что перезвонит, сообщит, когда точно подъедет.
После ходьбы он немного согрелся, но в выстуженной каменной коробке нервный и болезненный озноб стал бить его еще сильнее. Открыл коньяк, сделал несколько глотков. Разлившееся тепло затуманило голову, боль в ноге как будто приутихла, тело окутало теплой обволакивающей ватой. Ночью он принимал сильные обезболивающие, но это помогло лишь на короткое время. Перед рассветом беспокойно забылся… И какие-то птицы метались в его снах. Вместо птичьих голов – лицо Лифата. Оно множилось и повторялось в бесконечном хороводе крылатых демонов. Холодное голубое пламя стекало с птичьих стальных когтей.
Да какие птицы, откуда им взяться?
Все тот же яркий свет, стол, красный кувшин на нем. Ослепительно белый пластик стола. Все вокруг защелкало, затренькало, засвистало. Пули. Цветы и птицы. Расколотые, покатившиеся линзы… Хищный клюв раздолбил часовое стекло, вырвал глаз циферблата, расколотил время в острые ранящие осколки. Железные руки великана оторвали от земли, потащили вверх. Внизу проплыли пики горных пирамид, извивающиеся вены рек, иззубренный плавник на хребте каменной рыбы. Коричневые и бурые пятна. Бледно-голубое стекло ледников.
Это карта.
Это Письмо. Значит, он развернул потемневший кожаный край… но не помнил, как это сделал. Мгновенно отключился, забылся на минуту, уснул? Или хотел узнать предсказания? Смотрел на скрученные завитки, разбегающиеся спирали, созвездия значков, выдавленных густо – и постепенно сходящих на нет, исчезающих. Один жук-крестоносец остановился как раз подле нескольких точек. Если мысленно соединить контур, то получится… Дядя эше увидел это перед тем, как его позвал Старец. Треугольная голова быка, смотрящего вниз, и развилка рогов – знак подземного. Горный демон отправил за ним посланцев тьмы. Стало быть, пришло время Химу.
Вот они, идут по дороге.
Он пригляделся внимательно. Две странные фигуры. Одна высокая, с тросточкой, в черном пальто и военных ботинках. Другая пониже, в курточке, камуфлированных штанах. Они несут ему белые цветы. Идут уверенно, как раз сюда. Ну что же, он постарается дорого продать свою жизнь. Приготовил пистолет и, не отрываясь, следил за ними.
[Майор Трокаль]
Из микроавтобуса, подъехавшего к обветшалому трехэтажному дому, построенному в пятидесятых, вышел милиционер, за ним двое мужчин в гражданском и женщина. Они вошли в подъезд и поднялись на последний этаж. Представитель правопорядка позвонил в одну из дверей. «Лидия Семеновна! – произнес он громко, нажимая кнопку звонка. – Это Костерков, участковый, откройте. Гости к вам!»
