— Да, — сказал Юрий Афанасьевич, подумав, что больше-то ему, без риска для здоровья, прощаться не с кем. И в этом, как и в том, что ему придется покинуть родину — на этот раз против собственного желания и навсегда — тоже виноват МЦИМ, а равно и те, кто его создал, выкормил и пестует. — Я хотел проститься с тобой и спросить, не пострадают ли ихтиандры, если я пущу ко дну «Голубой бриз»?
— Мы не пострадаем. Но тебя будут искать. А «Голубой бриз» скоро поднимут, — сказала после непродолжительного молчания Рита. — Компания получит страховку. Груз, привезенный «Бризом», уже переправлен на берег, так что при подъеме судна ничего компрометирующего не найдут…
Темный силуэт парящего в вышине судна приближался, вырастая с каждой минутой. Изрядно нагруженный пластвзрывчаткой скутер шел на малом ходу, и Рита благодаря моноласту не отставала от Радова. Она походила на большеголовую русалку, но говорила как обычная женщина. Она говорила правильные, разумные слова, истинность которых не подлежала сомнению в повседневной жизни. Вот только жизнь его вышла из колеи после бессмысленной гибели ребят и еще дюжины людей, прихваченных ими с собой на тот свет в соответствии со сценарием службы безопасности МЦИМа. А в военных условиях логика мирной жизни не работает — A la guerre, comme a la guerre.[25]
Радов остановил турбину, хотя был уверен, что с «Бриза» акваторию не прослушивают. Подал немного сжиженного килорода в монгольфьер, чтобы увеличить плавучесть, и вспухший перед носом скутера шар повлек его вверх — к темному, поросшему балянусами днищу обреченного судна.
Водоизмещение 2500–3000 тонн, максимальная скорость 20 узлов, дальность плавания 25 тысяч миль. Характерный асимметричный бак, четырехъярусная средняя надстройка, большие открытые палубы, десяток лабораторий: гравиметрическая, метеорологическая, грунтохимическая, электронная и другие. Обычное универсальное научно-исследовательское суденышко, появление которого в тех или иных водах объясняется необходимостью научных изысканий, вникать в суть которых ни один портовый чиновник не станет. Изыскания, впрочем, на нем тоже, скорее всего, ведутся…
«Хорошо устроились! — со злобой подумал Юрий Афанасьевич, неожиданно ясно представивший, как врывается в Первый филиал МЦИМа и рубит из „зонкайзера“ охрану — от бедра, в упор, так что ни в одну реанимацию не примут! — Глупо было, вызволив Оторву, отдать им Гвоздя. И пускать на дно „Бриз“ — тоже глупо. Но люди вообще предпочитают обрывать у анчара[26] листья, в лучшем случае обламывать ветки, вместо того, чтобы выкорчевать поганое дерево с корнем, сжечь и пепел развеять по ветру, прикончив заодно тех, кто напитывает свои стрелы его ядом».
— Ты ведешь себя как ребенок, который топчет игрушки, не в силах отомстить настоящим обидчикам. Оставь взрывчатку нам. Мы найдем ей лучшее применение.
— Той, что вы найдете у Сан Ваныча, хватит вам за глаза и за уши. Кстати, это правда, что вы начинаете осваивать глубины? Ходят слухи…
— Шельф — колыбель, в которой Морской народ не останется долго. К тому же на мелководье мы слишком уязвимы.
— Ладно, подержи скутер. И позови своего випа, пусть будет поблизости.
— Не беспокойся, Долли не заставит себя ждать. Подумай, брат. — Рита сделала паузу и закончила, когда Радов, оставив ей скутер, устремился к корабельному днищу. — Еще не поздно начать жизнь заново. Из тебя вышел бы хороший ихтиандр. Мир людей не стоит того, чтобы сводить с ним счеты.
Извлекая пластиковую мину из «брюха», Юрий Афанасьевич думал о том, что разговоры о новой психорасе были преждевременны и он без труда находит общий язык с сестрой. Хотя со временем жизнь под водой, безусловно, превратит ихтиандров в совершенно не схожих с людьми существ. И, если прогнозы ученых оправдаются и таяние арктических льдов будет продолжаться такими же темпами, они рано или поздно заселят всю Землю. Ибо оттесненные разлившимися водами на вершины гор остатки человечества ненадолго переживут гибель нынешней цивилизации. А тем, кто окажется слишком живуч, Морской народ поможет расстаться с этой юдолью слез.
Создавая ихтиандров, метазоологи рассчитывали решить тем самым часть стоящих перед человечеством задач, но творения их, как водится, породили лишь новые проблемы. Ибо, как сказал бы Сан Ваныч, «всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые».[27] Стоило ли, не очистив человеческую душу от скверны, усовершенствовать ее оболочку? Впрочем, как знать, не облагородят ли новые мехи влитое в них старое вино?..
Вытащив из «горба» очередную мину, Радов прищелкнул ее вакуумной присоской к днищу «Бриза» и поплыл к скутеру за новой порцией взрывчатки. Поставленных им мин хватило бы, чтобы потопить сухогруз, грузоподъемностью 20 тысяч тонн. Удвоив их количество, он сделает подъем судна нерентабельным и хоть немного отведет душу.
— Ну что, решил? — обратилась к нему Рита, передавая отвязанные от скутера мины. — Подумай о детях и внуках, брат. Если они у тебя будут, им предстоит жить на тонущей Земле.
— Я рад, что повидался с тобой. Не собираются твои родичи перебираться в теплые края? Например, на Большой Барьерный?
— Ты же знаешь, о терморегуляции наших организмов метазоологи позаботились едва ли не в первую очередь. А из Балтийского в Коралловое море — путь не близкий. Два океана переплыть — это тебе не кот начхал. Да и зачем? Здесь мы родились, здесь и умрем к тому времени, когда Питер разделит участь Венеции и Александрии.
Поднимаясь к черной туше «Бриза», словно врезанной в мутно-светящееся старое зеркало, Юрий Афанасьевич хотел возразить Рите, что судьба этих городов не похожа на постигшее Питер бедствие, но не стал размениваться на мелочи. Венеция, спасением которой специально созданные итальянские и международные комитеты и общества начали заниматься после наводнения 1966 года, пала под натиском волн в 2018-м, так и не дождавшись подмоги и защиты. Участь медленно заливаемой поднимающимся морем Александрии была столь же печальна. Международный строительный концерн, добившийся у правительства Египта заказа на проведение работ по подъему поверхности стоявшего в дельте Нила пятимиллионного города методом глубинной инъекции, допустил ряд стратегических ошибок, в результате которых произошло спонтанное вспучивание и проседание многих участков земли, приведшее к разрушению и затоплению Александрии. Море уже разрушило Гарвич в Англии, Олинде в Бразилии, Амстердам и целый ряд других прибрежных городив, а ведь в течение первой четверти века уровень Мирового океана, вследствие глобального потепления климата, повысился всего на полметра. За вторую четверть века — почти на метр и продолжал расти…
