При последнем разговоре со шведами он высказал пожелание, чтобы они сильно не свирепствовали над побежденной командой после захвата судна. Но с Оливайо он даже упоминать об этом не стал...
Клим пошарил на полках в камбузе, заварил себе кофе побольше и покрепче, чтобы выгнать остатки ромового похмелья. Затем поднялся на мостик, долго разглядывал берег и сновавшие в бухте лодки, пытаясь увидеть ялик, на котором Ника и Дубок должны бы уже вернуться.
Ялика не было.
Он не беспокоился за судьбу шведов и негров. "Доброе утро" уже скрылось за поворотом гавани, - здесь он сделал все, что мог, а там уж, как им повезет.
Судовой хронометр в каюте капитана показывал пять часов пополудни до гибели Порт-Ройяла оставалось еще достаточно времени - семнадцать часов.
Он очень тревожился за Нику.
Десятки раз раскаивался и упрекал себя, что отпустил ее одну. Что рядом с ней преданный ей Дубок - это его ничуть не успокаивало. Что может сделать шпага Ники и пистолеты Дубка против людей могущественной испанской королевы. Если о письме что-то уже известно Оливаресу, то тайна герцога Оропесы перестала быть тайной, и мать-королева, искушенная в дворцовых интригах, может и в чужих ей владеньях английской Ямайки иметь своих людей, которые знают про церковь Святого Себастьяна, И здесь несчастному гонцу рассчитывать на милость королевы нечего.
Солнце повисло низко над холмами, слепило глаза и мешало что-либо разглядеть на берегу.
Тревога Клима стала уже нестерпимой и ждать он больше не мог. Он спустился с мостика и решил оставить "Санту", плыть на берег и самому разыскивать церковь Святого Себастьяна.
И тут увидел "Аркебузу".
Он так настойчиво разглядывал берег, что забывал посматривать в сторону рейда. "Аркебуза" уже подходила, до нее оставалось метров сто, не более. Паруса на ней были убраны, и она тихо надвигалась на "Санту", собираясь швартоваться к ее борту.
Оливарес стоял на мостике и с удивлением разглядывал пустую палубу. Видимо, его озадачило, что его никто не встречает и он не видит даже вахтенного. Наверное, Оливарес несколько нервничал, ожидая какого-либо подвоха.
В бывшей каюте капитана на "Аркебузе" откинулась шторка, и Клим заметил за окном черную курчавую голову Долорес.
Матросы собрались кучкой у носовых парусов и с опаской поглядывали на орудийные люки "Санты", видимо, они еще не забыли о своем неудачном десанте и сейчас, как и Оливарес, побаивались неожиданного пушечного выстрела в упор.
"Что ж! - подумал Клим. - Что бы там ни было, надо идти встречать гостей..."
Он вышел из-под навеса каюты, и Оливарес увидел его. Обернулся к матросам. Двое выступили с баграми, готовясь зацепиться за приближающийся борт, еще двое вскинули на руки мушкеты.
И тут из каюты выскочил мужчина, одетый в старую матросскую куртку. Голова его была замотана чем-то белым, вместо бинта, на лице виднелись синяки и царапины. Он кинулся к Оливаресу и, показывая в сторону Клима, заговорил громко и бурно, по-английски.
Оливарес, не понимая, нетерпеливо отодвинул его в сторону.
А Клим узнал Дена Грегори.
- Это он! - вопил Ден Грегори. - Климент Джексон, дьявол бы его побрал! Не знаю, зачем он все это подстроил! Я подам на него в суд! Я не успокоюсь, пока его не вздернут на рее!
"Вот как! - сообразил Клим. - Значит, Оливайо не стал дожидаться ночи и негры уже захватили "Доброе утро". Молодцы! А Ден Грегори, видимо, получил по голове, но успел прыгнуть за борт, и его случайно подобрала "Аркебуза". Везучий, однако, Ден Грегори!.. Сейчас он тоже возьмется за меня. Не хватает мне Оливареса с его бандой...
Он еще раз взглянул в сторону берега. И увидел ялик.
Дубок, без камзола, в одной рубашке, сильно откидываясь назад, взмахивал веслами. В ялике сидел молодой человек в камзоле Дубка, перед ним Ника со шпагой в руках.
Молодой человек обернулся, и Клим тотчас узнал его, хотя у парня и не было отцовских, загнутых вверх, стрелочками, усов.
Принц! Вот не вовремя она его привезла...
Клим понимал, что Ника сейчас из-за корпуса "Санты" не замечает подходившую "Аркебузу". Да она и не смотрела на "Санту", она смотрела в сторону берега. Клим глянул туда же, четырехвесельная лодка нагоняла ялик. В лодке кто-то низенький, толстенький, с круглым лицом покрикивал на гребцов.
Клим быстро спустился по веревочной лестнице к самой воде. Ялик ткнулся в борт. Клим нагнулся, схватил принца за руку.
- Ваше высочество, поторопитесь!
Он отклонился на лестнице, пропуская вверх принца, тот неуклюже цеплялся за ступеньки. И в это время низенький и толстенький в лодке поднял пистолет.
- Ваше высочество! - крикнула Ника. - Берегитесь!
- Боярышня! - завопил Дубок.
Он вскочил на ноги, прикрывая Нику. И следом за грохотом пистолетного выстрела голова Дубка дернулась, он качнулся и упал за борт в воду.
- Дубок! - отчаянно закричала Ника. Она наклонилась через борт, чуть не опрокинула ялик. Но только круг кровавой пены поднялся на мутную поверхность воды. Клим, низко нагнувшись, схватил Нику за шиворот камзола и выдернул ее из ялика на лестницу.
Ухватившись за Клима, Ника рукой, в которой была зажата шпага, вытерла слезы.
- Дубок...
Клим сильно толкнул ногой ялик навстречу подходившей лодке.
- Лезь, Ника! Дубка уже не спасти...
Он услышал, как "Санта" качнулась, как заскрипела бортовая обшивка от навалившейся на судно "Аркебузы" и по палубе загрохотали матросские башмаки...
Сантьяго-де-Куба
Островки тумана все еще бродили над морем, местами ложась прямо на воду, и рулевой кубинского пограничного катера увидел ящик уже прямо по носу, но, положив руль на борт, успел отвернуть. Волна из-под кормы сильно хлестнула по ящику, он покосился набок, зачерпнул, и тут рулевой разглядел в ящике людей. Он только успел заглушить двигатель, крикнул товарищам, сидевшим на бортовых скамейках, схватил спасательный круг и, не мешкая, прыгнул в воду.
Спасенных подняли на борт. Рука девушки судорожно сжимала рукоятку старинной шпаги. Ящик утонул...
Мужчина чуть шевелился, но ни говорить, ни даже открыть глаза он не мог. Девушка вообще была без сознания. С них стянули мокрую одежду со следами крови, которую размыла морская вода, налепили, где сочли нужным, наклейки пластыря, завернули в одеяла и положили по обеим сторонам горячего мотора.
По радио сообщили на берег. Когда катер подвалил к пирсу, там уже стояла машина с красным крестом. Сверток мокрой одежды и шпагу тоже положили в машину. Клима расспрашивал военный следователь.
Усадьба портовой больницы была обнесена невысокой оградой из белого ракушечника. Задние двери выходили в небольшой садик, где посередине цветочной клумбы плескался маленький веселый фонтанчик. Возле стенки, выходящей к морю, росли короткоствольные мохнатые пальмы с длинными перистыми листьями. Тут же под пальмами стояли плетенные из камыша шезлонги, и больные, которым не был прописан постельный режим, все свободное от сна, еды и процедур время проводили обычно в саду.
