Феликс, чувствуя мое настроение, взял меня под руку. По другую сторону вцепилась Ира. Нам троим было не по себе. Мы как будто держались друг за друга, чтобы не побежать обратно в самолет, слезно умоляя забрать нас обратно.
Мама выглядела бодро. Ей все нравилось. Свобода – она и в Африке свобода.
Илья держал на руках Лилечку. Она удивленно смотрела по сторонам и, похоже, ничуть не скучала по маме.
На базе почти никого не осталось. Местный чернокожий паренек вышел нам навстречу. Когда Феликс спросил, где начальство, он в ответ лишь непонимающе мотал головой. После долгих объяснений, тот наконец сказал «Рррёмин» и махнул рукой в небо.
— Еремин улетел, — констатировал Феликс. – Похоже, мы тут одни.
Из дальнего домика показался человек. Он тут же бросился к нам. Юрий! Это был наш водитель.
— Живы! Выкарабкались-таки! – потный и радостный, он обнял нас, как старых друзей. – Жара доконала, прилег и заснул. Как долетели?
— Нормально.
— А это кто? – Юра покосился на Лилечку.
— Это дочка директора Центра евгеники, она тяжело больна. А это мама Анны. Остальных ты знаешь. Ну что, все в силе? – спросил Феликс, с надеждой глядя на Юрия.
— Ну конечно! Как и договаривались. Там уже заждались все. Третий день тут кукую, первого самолета так и не было. Что с ним, кстати?
— Передумали, — соврал Феликс.
— Зря.
Юрий отлучился на минуту, и уже знакомая машина-гора подрулила прямо к самолету. Мама, открыв рот, смотрела на громадину. Лилечка от ужаса прижалась к Илье и захныкала.
Загрузив вещи в машину, мы попрощались с пилотами и проводили наш последний шанс на возвращение.
— Феликс, надеюсь, мы не в ту деревню? – спросила я.
— Нет, в другое место. Тебе должно понравиться.
В это «другое место» ехали бесконечно долго. Юрия подменял его помощник – все тот же молодой, вечно сонный парень. День сменялся прохладной ночью. Затем снова день, снова ночь… Мы останавливались лишь изредка, чтобы постоять на твердой земле, размять ноги. Нас всех шатало от усталости и непрерывной тряски.
На четвертые сутки мы въехали на территорию бывшей Уганды. От прежней республики остались только развалины. Наползающая на опустевшие города саванна, серые многоэтажные дома, гостиницы с пустыми ямами бассейнов и фонтанов, улицы, усеянные осколками стекол и бетона – на все это было больно смотреть. Кошмарный сон, да и только.
Когда мы проезжали мимо городов, разговоры в машине затихали. Каждый думал, что, возможно, скоро и наш город, который мы покинули навсегда, превратиться в такой же застывший призрак. Может быть, и наш город после войны примет с благодарной тишиной не новых жителей, а ростки молодого леса. Я представляла свой дом, заросший бурьяном, выбитые стекла, обвалившуюся крышу, и к горлу подступал ком. Мы уехали, но вся жизнь осталась там. Вспоминать свои дома мы будет такими, какими видели в последний раз, помнить своих друзей и знакомых такими, какие улыбались нам в последний раз. Главное, чтобы жизнь никогда не заставила посмотреть на то, что осталось от всего после этого последнего раза.
Ближе к полудню четвертого дня природа вокруг стала меняться. Бесконечные саванны и горные плато сменились лесами, растительность радовала глаз зелеными красками.
— Почти приехали, — оповестил нас Юрий. – До озера Виктория километров сто.
Вскоре мы увидели поля, засеянные злаками. Урожай ожидался не очень-то щедрый – поле покрывали жухлые проплешины. Потом мы увидели дороги, но не такие, как везде – заросшие и еле заметные — а где недавно ступала нога человека. И, судя по отпечатку протекторов, не только нога, но и колеса машин или телег.
Я знала, что жить в деревне мы будем не одни. Подозревала, что наши лица будут там самыми светлыми. Но когда мы подъехали к поселению, не поверила своим глазам. С высоты машины было хорошо видно, что деревня вовсе немаленькая. Узкие параллельные улочки уходили куда-то далеко. Вместо хижин стояли вполне приличные дома. Было видно, что их построили не местные жители, а европейцы: четкие линии, ровные окна, аккуратные крыши, кое-где высились двухэтажные здания с балконами, увитыми плющом.
Но самое главное, когда мы остановились и вышли из машины, нас встретили БЕЛЫЕ люди. Среди них было всего несколько африканцев, но и те доброжелательно улыбались и протягивали руки для пожатия.
Однако ни Феликс, ни Илья не были удивлены увиденным. А Юрий так вообще чувствовал себя хозяином. Растолкав людей, к нему подбежала женщина в длинном цветном платье и бросилась на шею. Он легко подхватил ее на руки и закружил, как будто пятьдесят лет жизни совсем не сказались на нем.
— Мы вас заждались, — молодой загорелый мужчина пожал руку Феликсу.
— Мы сами заждались. Были проблемы. Но, слава Богу, теперь все хорошо.
Я подошла к Илье и потянула его за рукав.
— Что это за место?
— Наш новый дом, — как ни в чем не бывало, ответил он.
— Но откуда тут столько белых? Ты не говорили, что здесь такие дома и…
— Тут есть еще и больница, и церковь, и школа для детей. Тут все, что нужно для нормальной жизни.
Когда Юрий и несколько крепких парней из деревни взялись разгружать машину, народ стал расходиться. Феликс оставил Шалопая на попечение местной детворе и повел нас по улицам. Ира не переставала задавать вопросы, но он мягко их игнорировал и только показывал, где что находится. Мама улыбалась и восторженно хлопала глазами.
— Сколько тут людей? – не унималась Ира.
— Около трех сотен. Может, немного больше, если учитывать местное население.
— Но откуда? Нам говорили, что в Африке не осталось белых, да и местные племена живут кое-как.
— Об этом поселении на большой земле пока не знают. И я надеюсь, что не узнают.
Мы зашли в здание, очень сильно напоминающее ту лабораторию, которой мы пользовались в экспедиции. Внутри было прохладно и чисто. Мимо нас прошли две девушки и поздоровались с Феликсом, с любопытством поглядывая на нас и, в особенности, на Илью. Мне стало неприятно. Я уже и забыла, что такое ревность.
Феликс пропустил нас в кабинет и закрыл дверь. Мы расселись в креслах. Любопытство пожирало меня, но я молчала. Честно говоря, я немного обиделась на Феликса, ведь до последнего момента мы толком и не знали, куда едем. По пути сюда, ворочаясь по ночам в неудобном раскладном кресле, я думала о том, что совершила глупость: разрешила втянуть себя во всю эту историю, сорвалась, полетела бог знает куда, да еще потащила за собой престарелую маму. Наверное, я просто доверяла Феликсу. Все это время он был мне как отец. Ну и, чего таиться, Илья… Мне хотелось быть рядом с ним. Он летел, и я следом за ним, как в сказках – на край света. Хотя пару раз мне в голову приходила мысль: а что, если бы я осталась. Он остался бы со мной?
