«Янки при дворе короля Артура» начинается с того, что собеседники рассматривают (в наши дни) дырку на кольчуге, несомненно пробитую пулей. Так как у рыцарей Круглого Стола огнестрельного оружия еще не было, то предполагается, что ее проделал какой-то сумасшедший ненавистник кольчуг в более позднее время. «Я-то знаю, как была пробита эта кольчуга, — бормочет герой. — Я сам ее пробил». Впрочем, Марк Твен, осознав, что с его преждевременным прогрессом английской истории делать нечего, безжалостно погубил в огне все благие начинания своего персонажа.
У Уэллса это противоречие оказалось более скрытым, ведь герой путешествует в будущее. Писатель деликатно обошел объяснение парадоксов, хотя у слушателей Путешественника и появляются язвительные вопросики. В сущности, ничего не изменилось, ведь герой вернулся назад, и, следовательно, тоже попал в прошлое по отношению к тому времени, в котором он побывал. Он доставил сведения, остававшиеся неизвестными науке в протекших после нас веках, до той поры, в которой он соблаговолил остановить свой экипаж, например, цветы со странными пестиками, положенные ему в карман нежной элоянкой Уиной, это та же самая дырка в кольчуге.
Парадокс этот слишком уж вызывающий, его трудно просто игнорировать, и фантасты изощряются, придумывая тысячу и один способ для избавления от него. Чаще всего визитерам в прошлое предлагается соблюдать крайнюю осторожность и не сметь ни к чему прикасаться. Но что может их удержать от этого? Хронолет-чики накрываются особым защитным полем, через которое они могут только наблюдать за окружающим, но не воздействовать на него. (А видеть их, натыкаться на них люди могут? Уже достаточно для воздействия). Другие предполагают, что любые воздействия постепенно затухают. (А как быть, например, с тем же Пушкиным? А куда денутся материальные следы?). Предлагаются также параллельные миры, развилки во времени, петли времени, спирали времени, расщепление времени, путешествие не самих людей, а лишь их мысленных копий и множество других подобных порождений воображения, долженствующих создать впечатление, будто авторы и впрямь озабочены доказательством возможности временных путешествий. Тон при этом зачастую выдерживается столь серьезный, что на него покупаются не только доверчивые читатели, но и искушенные критики. Вот что говорит, например, Р.Нудельман, автор предисловия к сборнику научно-фантастических рассказов «Пески веков». «…Подавляющая часть подобных произведений интересна только видоизменением гипотезы, она и является их истинным содержанием, а не то, чему такое видоизменение служит. Фантастическая гипотеза становится объектом массового сознательного экспериментирования. Перед нами путь совершенствования фантастики, порожденный необходимостью решать все новые и новые художественные задачи…»
Видимость здесь принята за сущность, а упоминание о художественных задачах при такой техницистской постановке вопроса и вовсе ни к чему Распространенные в фантастике путешествия типа «вперед-назад», «назад-вперед» не более чем игра ума, условный литературный прием. И в общем-то не имеет особого значения — убедительно или неубедительно он обоснован. «Самоигральные» варианты гипотезы, о которых подробно говорит Р.Нудельман, не несут на себе никакой научной, логической или художественной нагрузки, они нужны лишь как необходимый антураж, выразительная декорация. Не будем, конечно, спорить, что успех спектакля зависит и от декораций, но есть ли какой-нибудь смысл у постановки, в которой не было бы ничего, кроме них?
Нетрудно заметить, что в наиболее удачных и заметных произведениях на эту тему авторы не слишком много внимания тратят на обоснования, обходясь самыми примитивными, вроде уже упомянутого удара по голове. В увлекательном, реалистически-достоверном антимилитаристском романе Дж. Финнея «Между двух времен» перемещения объясняются тоже без особых затей герой некоторое время вживается в соответствующую обстановку, а затем ему достаточно сосредоточиться, чтобы очутиться в нужном годе.
Правда, автор подробно описывает грандиозный «проект Данцигера», в который вкладывают огромные деньги военные, но делает он это вовсе не для того, чтобы обосновать очередной наукообразный «вариант гипотезы», а для того, чтобы убедительнее прозвучал его политический вариант. Возможно, что не очень новый, но очень злободневный. Милитаристские круги пытаются использовать в своих целях любое открытие. И на возможность путешествий во времени они посмотрели со своей колокольни. Почему бы, например, не попытаться уговорить президента Кливленда купить Кубу в конце XIX века, чтобы в XX никто бы никогда и не услышал о Фиделе Кастро. Неглупый Сай Морли, герой книги, сразу соображает что к чему. Он отказывается быть исполнителем преступных замыслов, а потом ухитряется и вовсе разрушить весь проект путем легкого вмешательства в прошлое он предотвращает встречу родителей Данцигера. Значит и не будет, вернее, и не было никакого Данцигера — автора проекта.
Но не только, и даже не столько ради этой неприкрытой публицистической направленности задуман и написан роман Дж. Финнея. Легкое перемещение из эпохи в эпоху позволяет автору все время сравнивать 1882 и 1970 годы. Причем это делается не только глазами Сая, нашего современика, Сай «транспортирует» в сегодняшний Нью-Йорк Джулию, девушку XIX века, которую полюбил. Надо сказать, что и здесь сравнения чаще всего — не в пользу нашего времени. Впрочем, и прошлый век Америки автор тоже не идеализирует…
«Не потому ли, в частности, так стремительно устаревают приемы фантастики, что они непрерывно оттесняются в прошлое лавиной новых, более сложных приемов, вбирающих в себя прежние?» — спрашивает Р.Нудельман. Нет, не потому. Ни Марк Твен, ни Уэллс не устарели. Стремительно устаревает как раз та не стоящая серьезного внимания псевдонаучная беллетристика, которая ничего за душой не имеет, кроме различных «модификаций», «вариаций», «микроэволюций» и «макроэволюций».
В одном Р.Нудельман прав огромная часть фантастических путешествий по времени перегружена пустопорожними словосочетаниями, типа «Виток времени равен шестидесяти миллионам лет. Можно перейти с одного витка на другой, проскочив шестьдесят миллионов лет назад или вперед, но нельзя сделать скачок на более короткое расстояние» и т. д. и т. п. Но этим-то как раз они и не интересны.
Такие рассказы делаются очень просто сажаешь — пусть с самыми хитроумными напутствиями — героя в машину времени, перебрасываешь на несколько миллиончиков годов назад и заставляешь его — пиф-паф! — выстрелить в динозавра. Если само по себе такое захватывающее зрелище покажется бедноватым, то можно еще столкнуть героя с космическими пришельцами, случайно посетившими нашу планету именно в этот день. Рассказ готов. Простите, не позабудем попутно еще спасти девушку, и перед нами исчерпывающее изложение сочинения американского писателя П.Шуйлер-Миллера «Пески веков». Вопрос, зачем все это нужно, перед автором даже не стоял.
