"Сакара... Карага... Бараха..." - неслось от стен, увешанных картинами.
- Проклятье! - Иллонлли отстранилась и досадливо нахмурилась. Идем отсюда, а то замучают своими жалобами. Представляешь, повадились ко мне ходить, и ноют, ноют, жалуются. Бестолковые какие-то...
Краски на картинах начали наливаться огнем, волны вздохов и бормотания растекались по залу, и я, переборов себя, выпустил девушку иэ объятий и направился к лестнице.
- Вот зануды, вот зануды! - приговаривала Иллонлли за моей спиной. - Обиделись на кого-то до конца времен, до Последнего Великого Костра, а на кого - и сами не знают. Вот зануды...
Я спустился на несколько ступенек и вдруг лестница заходила подо мной ходуном, превратившись в живое существо, в змею, извивающуюся всем своим длинным телом. Я попытался схватиться за перила, но перила, тоже ожив, шарахнулись от моих рук.
- Вниз! Скорее вниз! - сдавленно крикнула Иллонлли, толкнула меня в спину и, вцепившись в мой рукав, повлекла за собой по ступеням... нет, не по ступеням - не было больше никаких ступеней, и не было лестницы, а колыхалась вокруг полупрозрачная липкая масса, таращилась десятками выпученных круглых глаз, в которых мелькали отражения рыжих волос Иллонлли.
Мы скатились на пол просторного зала, а пол уже изгибался волнами, и со всех сторон тянулись к нам взломавшие паркет пятнистые лапы, вздымаясь все выше, сплетаясь, царапая стены под бормотание оживших картин. Двустворчатая дверь, ведущая наружу, уменьшилась и отодвинулась, грозя затеряться в бесконечности, она тоже меняла форму и в любое мгновение могла превратиться в нечто иное. Мы с Иллонлли барахтались у подножия студенистого холма, только что бывшего лестницей, мы боролись с паркетными волнами, стараясь подняться на ноги, мы пока что увертывались от шарящих в пустоте дрожащих лап, а вверху, перегибаясь через перила галереи, смотрели на нас обитатели странного здания; их становилась все больше, они качали головами, они переговаривались, они протягивали к нам руки и что-то кричали, но их крики тонули в пронзительном вое, которым сменилось утробное бормотание так и не воплотившихся в блиноголовых существ картин.
Там, наверху, наблюдали за нами те, кого я знал, и те, кого я никогда не видел в теперешней моей жизни. Там были я и Олдан, бородатый рулевой с колумбовой "Пинты" и Снежная Королева, Марина и Странный Человек иа моих снов, Последняя Надежда и статуя с отбитой рукой, давно умерший сосед по старому дому, в защитного цвета френче и начищенных сапогах, и еще не явившийся на свет Звездный Кузнечик, а также множество вовсе не знакомых мне (или не узнанных мною?) личностей. Да в общем-то, у меня не было времени на то, чтобы как следует рассмотреть их, потому что взбесившийся пол перекатывал нас с Иллонлли с места на место, отталкивая все дальше от двери.
- Держись, Доргис, держись! - кричала Иллонлли, пытаясь встать и одновременно поставить на ноги меня. - Держись!
Бесполезное это было занятие, нас швыряло и болтало, как незакрепленный груз на палубе судна, попавшего в "ревущие сороковые", и неизвестно, чем бы закончилась эта свистопляска, разыгравшаяся в странном доме, если бы на помощь нам с галереи не пришел Другой Я, одетый в мой спортивный костюм, в котором я когда-то пытался совершать утренние пробежки; пробежки хрупким метеоритом промелькнули по небосводу моей жизни (ого, какие красивости - даже в таком положении!), а костюм остался.
Другой Я забрался на ограждение галереи и оттуда, с высоты третьего, а то и четвертого этажа, бесстрашно прыгнул вниз, вернее, не вниз, а вперед, на ближайшую дергающуюся лапу. Повис, уцепившись за подобный обломку фонарного столба палец, соскользнул на танцующий пол и бросился к нам. И вот что было странным: там, где он пробегал, дощечки паркета переставали брыкаться и ровными рядами застывали на месте, словно завороженные; эа Другим Я тянулась прочная надежная тропинка, петляющая между пятнистыми лапами.
- За мной! - бросил он, поравнявшись с нами, и, не останавливаясь, побежал к двери. Иллонлли, схватив меня за руку, устремилась за ним.
Дверь поначалу продолжала удаляться, но потом застыла на месте и приобрела прежнюю форму. Следуя за Другим Я, мы с Иллонлли успешно проскочили мимо суетящихся лап и оказались у выхода. Вой оборвался, сменившись плотной тишиной, зал вновь стал пустым и спокойным, как и положено залу, картины превратились в самые обычные настенные зеркала, и безлюдно было за ограждением галереи... Остались только я, Иллонлли, которая, судя по выражению ее лица, готова была кинуться в любую следующую круговерть, и остался он, Другой Я, - некое мое подобие, не так уж, впрочем, и похожее на меня.
Без сомнения, он был решительным и умел делать кое-что такое, чего не умел делать я, и вряд ли умела делать Иллонлли. Поэтому, немного отдышавшись, я предложил ему:
- Может быть, ты пойдешь с нами?
Он с легкой улыбкой посмотрел на меня (а я даже не понял, что означает эта его улыбка) и чуть заметно отрицательно качнул головой. Поклонился Иллонлли (девушка переводила взгляд с него на меня, словно оценивала, сопоставляла...) и неторопливо направился к лестнице, как ни в чем не бывало ведущей наверх, ломаясь углами ступеней, будто вовсе и не она была только что липкой массой с множеством бессмысленных глаз.
- Оказывается, он совсем не такой... - тихо произнесла Иллонлли.
Другой Я, не оборачиваясь, поднялся по лестнице, отразившись в зеркалах, и исчез за колоннами.
Кем он был? Обособившейся частью меня, той частью, о существовании которой я и не подозревал? Случайно похожим на меня порождением Вселенной? Одним из воплотившиеся слоев моего глубинного бытия? Материализовавшимся сном? Что он делал здесь, в этом доме... в этом мире?..
"Далеко не на все вопросы можно ответить", - так сказал бы Сю. И, наверное, все-таки хорошо, что вопросов всегда больше, чем ответов. И что есть вопросы, на которые просто нет ответа. Хотя...
- Что же мы стоим? - спросила Иллонлли. - Выводи пленницу на свободу. И не огорчайся особенно - по-моему, он с нами.
Я немного опасался, что дверь окажется запертой, но она безропотно открылась и мы вышли иэ странного дома.
И окунулись в темноту.
Окружавшая нас темнота не была простым отсутствием света. Она была полным отрицанием света, его зловещей противоположностью, она заливала всю Вселенную... нет, не заливала - она уничтожила Вселенную, она заняла место Вселенной и утвердилась в застывшей Вечности... Впрочем, возможно, я слишком сгущал краски; возможно, небесные светильники просто погасли в соответствии со своим режимом работы и наступила местная ночь. А на смену ночи всегда приходит утро. Хотя где гарантия, что я вернулся именно туда, откуда вошел в странный дом?
