на палубу своей лодки, он смотрел, как крепыш выкинул тело женщины в море. Крепыш принёс ведро, чтобы смыть кровь, наклонился, чтобы соскрести пятно шваброй.
– Что ты будешь делать с другой лодкой, Джон? Потопишь её?
– Что? – спросил он удивлённо. – Зачем мне это делать?
– У неё могут быть союзники, Джон. Наверно, лучше, чтобы они ничего не нашли, когда придут искать её.
Худой Волк подумал, как вся эта пугающая красота тонет глубоко в темноте, всё это сбивающее с толку знание, украденные с болью и потом из дюжины дряхлых Городов, больше никто никогда не увидит. Он почувствовал боль в сердце, боль, которая не имела ничего общего со старением сердечной мышцы.
– Нет, пусть плавает, пока кто-нибудь её не найдёт.
Крепыш пожал плечами.
– Как пожелаешь, Джон.
Когда с уборкой было покончено, крепыш посмотрел на место своего крепления.
– Я схожу принесу новые ремни, – сказал он без видимой обиды.
– Зачем? О-о. Нет, нет, ты больше не палубный груз.
Худой Волк понял опасность этих слов, как только их произнёс, но затем успокоил себя. Это механизм; он исполняет свои задачи, так как это было спроектировано. Несомненно, когда Худому Волку придёт время умирать, его желание жить будет гораздо сильнее, чем его жалость к этому бедному металлическому созданию. Несомненно.
В первый раз крепыш улыбнулся, хотя это была лёгкая улыбка.
– Спасибо тебе, Джон. Ты добрый человек.
Конечно, крепыш знал, как управлять лодкой, поэтому Худой Волк оставил его в рулевой рубке с указанием позвать его, если появится Город. Худой Волк пошёл вниз, чтобы переодеться в сухую одежду. Его койка притянула его; он лёг и провалился в глубокий сон, первый за эти дни.
Когда он проснулся, свет, который косо падал из иллюминатора над его головой, был янтарным от приближающегося заката. Воздух был прохладным, а море – холодной, пустынной серостью. Он тепло оделся, вышел на палубу и обнаружил, что крепыш без устали ведёт лодку на север.
– Хорошо поспал, Джон?
– Да. Да, спасибо тебе. Что-то было, какие-то проблемы?
Крепыш покачал своей красивой головой.
– Нет, никаких проблем, Джон. Полоса дождя с громом, радуга, пара ночных драконов пересекла наш курс. Ничего существенного.
Худой Волк посмотрел на крепыша. Он говорил спокойно, но глаза его горели; лёгкая улыбка изгибала его рот – он казался явственно радостным.
– Наслаждаешься днём, а? – спросил Худой Волк.
– О, да, Джон. Для меня это чудесно. Вода показывает так много разных цветов. Я видел морских птиц, я видел воздушные замки и ночные драконы были прекрасны: малиновые, золотые и лазурные.
– Но Городов не было?
– Нет, Городов не было, Джон. Ты ищешь какой-то особенный Город?
Какой вред будет от того, чтобы рассказать крепышу?
– Да. Легенда гласит, что по этому миру плавает человеческий Город. Это мой духовный поиск. Понимаешь?
– Что такое «духовный поиск»?
Худой Волк устроился поудобнее на диванчике в рулевой рубке.
– Это трудно объяснить. Это могло означать совсем другое, давным-давно, когда мои предки жили на Старой Земле, а сейчас… это то последнее, что ищет краснокожий перед смертью. Это может быть место, вещь, мысль, чувство. Если поиск имеет какое-то значение, может преподать последний урок, тем лучше. Думаю, это что-то, что я не найду до самого конца.
Некоторое время крепыш ничего не говорил. Когда он заговорил, его голос был не столь радостный.
– Но ты не умрёшь, по-настоящему. Однако надеешься найти истину в этом Городе?
– Почему нет? – Худой Волк пожал плечами. – Впрочем, важен поиск, а не находка.
– А где сейчас живёт твой народ, Джон?
Слабость пробежала по телу Худого Волка, чувство, которое мало что имело с его болезнью.
– Сейчас все ушли. Я последний.
Море потемнело в ночи. Крепыш стоял у штурвала. Часами он молча правил, его руки совершали небольшие, точные движения. Худой Волк посмотрел назад на их кильватерную струю, светящуюся холодной белой фосфоресценцией; она была прямая как струна.
Крепыш, казалось, не чувствовал потребности в общении. В конце концов Худой Волк заговорил.
– Не хочешь послушать ещё одну историю?
Крепыш пожал плечами, затем заговорил нейтральным тоном.
– Если тебе будет приятно рассказать её мне.
Худой Волк был поражён.
– Ты был более полон энтузиазма, когда был привязан к палубе.
Крепыш ничего не сказал и через секунду Худой Волк понял, что его замечание не требовало ответа.
– Давай я скажу по-другому. Ты не будешь против, если я расскажу ещё одну историю?
– Вовсе нет, Джон.
– Тогда это история о Койоте и Корпорации Создания Земли Счастливой Охоты.
Это было через много лет после начала Времён, гораздо позднее того, как Народ покинул Старую Землю и рассеялся меж Звёзд. Прошло десять тысяч лет и Народ ушёл так далеко и так быстро, что никто больше уже не знал, к какому племени принадлежит. Никто не знал свой тотем; никто не знал свой клан. По сути Народ больше не знал, что он Народ. Даже Койот забыл своё имя и своё назначение, как забыло бы любое существо, живи оно также долго, как Койот. Теперь Койот жил на Дильвермуне, этом бездушном стальном мире. Он думал, что он историк; он совал нос в личную жизнь умерших людей, а затем писал учёные статьи, которые никто не читал. Он мог позволить себе заниматься таким бессмысленным делом, потому что был очень, очень богат, как был бы любой, даже с обычным интеллектом, будь он также стар как Койот. И запомни, Койот умный.
Как-то раз, когда он пересматривал какие-то пыльные записи со Старой Земли, он наткнулся на упоминание неких интереснейших людей, которые назывались по-разному: Индейцы, или Северо-Американцы, или Америнды, или краснокожие. Они жили на огромных открытых равнинах, или в густых лесах, или смертоносных пустынях, между землёй и небом, и их жизнь, казалось, обладала определённой простой красотой. Очевидно они проводили своё время убивая различные формы диких животных очаровательно праведным способом, или скакали по своим прериям, пустошам и лесам, – иногда на лошадях, иногда на большекрылых розовых колесницах – или нападали на поезда снабжения других мигрирующих рас, или распродавали права на добычу полезных ископаемых на своих землях с достойным восхищения щедрым великодушием. Они жили в разнообразных домах, от покрытых шкурами вигвамов и хижин из брёвен и грязи до стеклянных башен. Койот думал, что у них, должно быть, была крепкая хватка на
