дела никогда не бывают плохи? Или бывают, но ты просто не способен это признать? По телевизору ты всегда говоришь, что все прекрасно. Почему ты не говоришь правду? – Она задала свои вопросы с искренним любопытством: она действительно не понимала смысла в таком поведении. И он, конечно же, должен был знать о том, что никогда не говорит правды.
– Знаешь, юная леди, в чем, по-моему, твоя проблема? – сказал Дилл. – Мне на самом деле не кажется, что ты такая смутьянка, какой хочешь показаться. – Он открыл дверь в кабинет. – Мне кажется, ты просто слишком много беспокоишься. – Подтолкнув ее внутрь, он добавил: – Тебе лучше быть такой, как остальные дети. Больше играть в здоровые игры на улице. Не предаваться одиноким размышлениям так много. Ведь правда же, ты часто так делаешь? Куда-то забираешься в одиночку и думаешь о грустном?
Ей пришлось кивнуть в знак согласия. Это было правдой.
Дилл потрепал ее по плечу.
– Я уверен, мы найдем с тобой общий язык, – сказал он. – Знаешь, у меня у самого двое детей, правда, намного старше тебя.
– Я знаю, – сказала она. – Мальчик в молодежном отряде полиции, а твоя дочь, Джоан, в женской кадетской школе в Бостоне. Я читала об этом в журнале, который нам давали в школе.
– А, да, – признал он. – «Мир сегодня». Тебе понравился журнал?
– Нет, – ответила она. – Он врет даже больше, чем ты.
На это мужчина не ответил ничего; он углубился в бумаги на своем столе, словно забыв про то, что она по-прежнему стоит рядом.
– Мне жаль, что тебе не понравился наш журнал, – сказал он наконец подчеркнуто озабоченным тоном. – «Юнити» тратит много сил на его выпуск. Кстати. Кто велел тебе так говорить о «Юнити»? Кто тебя этому научил?
– Никто меня не учил.
– И даже твой отец?
– А ты знаешь, что на самом деле ты ниже, чем тебя показывают по телевизору? Они это делают специально? Пытаются изобразить тебя более высоким, чтобы производить на людей впечатление?
Дилл опять промолчал в ответ. Но на своем столе он включил какой-то прибор; она увидела, как загорелись огоньки.
– Это запись, – сказала она.
Дилл спросил:
– Твой отец навещал тебя после своего побега из Атланты?
– Нет.
– Ты знаешь, что это за место, Атланта?
– Нет, – сказала она. Но она знала. Он сердито уставился на девочку, пытаясь понять, лжет ли она, но получил в ответ столь же сердитый взгляд. – Тюрьма это, – сказала она наконец нехотя. – Туда отправляют людей, которые высказывают свои мысли.
– Нет, – возразил Дилл. – Это больница. Для психически не сбалансированных людей. Это то место, где они становятся нормальными.
Тихо, но уверенно она ответила:
– Ты врешь.
– Это заведение для психологической терапии, – сказал Дилл. – Твой отец был… Не в себе. Ему казалось всякое, чего на самом деле нет. Очевидно, он испытывал слишком сильный для себя стресс, больше, чем мог вынести; и, как многие другие совершенно нормальные люди, он просто сломался под этим давлением.
– Ты когда-нибудь встречался с ним?
– Нет, – признал Дилл. – Но у меня здесь есть его досье. – Он жестом указал на огромную кучу документов перед собой.
– И что же, его там вылечили? – спросила Мэрион.
– Да, – ответил Дилл. Но тут же нахмурился. – Нет, извини, я ошибся. Он был слишком болен для психического лечения. И, насколько я вижу, он сумел оставаться больным все те два месяца, что находился там.
– Ага! Значит, его не вылечили, – заметила она. – Он все еще не в себе, верно?
Дилл продолжил, не отвечая:
– Целители. Какова связь твоего отца с ними?
– Я не знаю.
Дилл расположился в кресле поудобнее, откинулся назад, сцепив руки за головой.
– Тебе не кажутся несколько глупыми те слова, что ты сказала? «Низвергнуть Господа Бога…» Не иначе кто-то напел тебе, что в прежние времена было лучше. До «Юнити». Когда каждые двадцать лет у нас была война. – Он призадумался. – Вот еще интересно, откуда Целители получили свое название? Ты не знаешь?
– Нет.
– Отец тебе не рассказывал?
– Нет.
– Давай я тебе расскажу, так сказать, заменю отца на время. Целитель – это такой человек, у которого нет ни диплома, ни профессионального медицинского образования, но он приходит и заявляет, что может вылечить тебя какими-то странными методами, когда официальная медицина от тебя отказалась. Он псих, шарлатан; либо полностью свихнувшийся, либо циничный жулик, который хочет срубить легких денег и которому все равно, каким образом это сделать. Как эти шарлатаны, целители рака; впрочем, ты слишком юна, чтобы о них помнить. – Он наклонился вперед и продолжал: – Но ты, возможно, слышала о Целителях от лучевой болезни. Может, ты видела когда-нибудь таких людей, на старых машинах, часто с афишей, смонтированной на крыше, которые продавали бутылочки с «абсолютно гарантированным» лекарством от страшных радиационных ожогов?
Девочка попыталась вспомнить.
– Нет, не помню, – сказала она. – Зато я видела людей по телевизору, которые продают нечто такое, что «абсолютно гарантированно» излечит все язвы общества.
Дилл вспыхнул.
– Дети не могут так говорить. Тебя научили. – Он повысил голос. – Верно?
– Отчего ты так расстроился? – искренне удивилась она. – Я же не сказала, что это были люди из «Юнити».
– Но ты имела в виду нас, – Дилл все еще полыхал гневом. – Ты имела в виду наши информационные дискуссии, наши пиар-программы.
– Ты слишком подозрителен, – ответила она. – Видишь то, чего нет. – Она вспомнила слова отца. Он говорил: «Они параноики. Подозревают даже друг друга. Любая оппозиция – дело рук дьявола».
– Целители как организация, – чуть успокоившись, продолжал Дилл, – используют предрассудки масс. Массы невежественны, видишь ли. Они верят в безумные вещи: в магию, богов и чудеса, исцеление, Прикосновение. Этот циничный культ играет на базовых истеричных эмоциях, отлично знакомых всем нашим социологам. Манипулирует массами, как стадом овец, эксплуатирует их, чтобы получить власть.
– Власть у вас, – парировала она. – Вся власть. Мой отец говорит, что у вас на нее монополия.
– У масс имеется потребность быть в чем-то религиозно уверенными; им нужен успокаивающий бальзам веры. Ты ведь понимаешь, о чем я, да? Ты кажешься умной девочкой.
Она слабо кивнула.
– Массы живут не рассудком. Они просто не могут: им не хватает для этого смелости и дисциплины. Им нужны метафизические абсолюты, что исчезли еще триста лет назад. Но война вызывает обратно весь этот набор вранья и мошенничества.
– Ты в это веришь? – спросила она. – Что все это мошенничество?
Дилл ответил:
– Я точно знаю: если человек говорит, что владеет Правдой, то он мошенник. Шарлатан и жулик, как твой… – Он остановился. – Человек, – все же сказал он после паузы, – подобный твоему отцу. Харизматичный человек,
