— Это была виртуальная реальность, В-Эр. Слыхала об этом? — Конечно же, читала. — Но сама не испытывала? — — Нет.
— А я тебе показал, что это такое. Потому что тебе придется работать в ВР. — То есть все это нам казалось? — Неужели у тебя ощущение галлюцинации? — Ни в коем случае. — И Кора вытащила из кармана куртки сразу две кунжутные лепешки. — То же самое было со всеми зрителями. — Но они же знали, что это спектакль? — Виртуальная реальность создается гигантскими по мощи компьютерами, которые переносят человека в нужную ему реальность, и эта реальность совершенно очевидна и индивидуальна.
— Но я могу поклясться, что никто на стадионе не знал, чем кончится матч, хотя они обязаны были это знать.
— Иначе незачем брать за билет месячную зарплату профессора. Но в тот момент, когда специальный поезд-транслятор подходит к перрону метро, люди переключаются из своей действительности в виртуальную. —И забывают, где находятся? — Они знали лишь, что идут на грандиозный футбол. — Но почему никто не разочаровался? — Зачем? Они получили, что хотели. — Сколько же человек на самом деле в этом участвовало?
— Глупенькая, все зрители на стадионе были настоящими. Этот сюжет виртуальной реальности настолько популярен в России, что раз в месяц болельщиками полностью наполняют стадион в Лужниках. — То есть они знают, что идут в Лужники, и думают, что идут на Уэмбли.
— Видишь, уже сложность! И не первая, и не последняя. — А толстый Плюшкин? — Он умер от старости полвека назад. — Значит, матчи проходят по-разному? — Общий результат — четыре — три в пользу России остается без изменений. Но в пределах этого счета возможны варианты.
— Но ведь я переживала, меня толкали, я пила пиво, слышала шум, я там была! — Конечно же, ты там была. — И еще сто тысяч человек? — И еще сто тысяч. — И президент?
— Какое-то число людей — миражи, голограммы. Это футболисты, судьи, президент.
— Значит, ты хочешь сказать, что сто тысяч человек могут купить билет на матч, который состоялся сто лет назад, забыть по дороге туда, в каком году они живут, провести два часа в неведении о конечном результате матча и вспомнить обо всем лишь по дороге домой? — Вот именно, умничка! — А вы сами все знали?
— Я не был закодирован. Я же находился на работе. — А почему меня одурачили? — Потому что я хотел показать тебе убедительность виртуальной реальности, создаваемой компьютером. — Одурачить сто тысяч человек! — Не одурачить, а показать им суперзрелище! Ты же знаешь, что есть люди, которые ходят на этот матч каждый месяц, — и таких тысячи. Это их главное развлечение в жизни. — Гнусный наркотик!
— Почему? Человек получает заряд хорошего настроения на весь месяц вперед. Это как любовь. Пока ты целуешься, зуб не болит. К наркотику привыкают, а виртуальная реальность, как хорошая книга, как фильм. Полюбил его — смотри снова. Не удалось посмотреть — тоже не беда.
— В кино ты сидишь в зале и не участвуешь в действии. — В хорошем — участвуешь. Ты можешь поставить себя на место героя. — Но тебя не могут побить.
— С виртуального стадиона ты тоже вернешься живым. Фирма гарантирует. — Значит, участие кажущееся? — Нет, участие настоящее.
Пальцы Коры нащупали в кармане куртки что-то мягкое. Она вытащила кунжутную лепешку, ту, что получила на стадионе от кришнаита. — Наверное, я зря провожу жизнь в метаниях по Галактике, — произнесла Кора. — Рискую жизнью, даже иногда погибаю, сама убиваю людей. Зачем? Можно пойти на стадион…
— Ты бы сбежала с этого стадиона, как только догадалась, что он — игрушка, перец в пресной жизни. Твой стадион не для зрителей, а для истинных спортсменов. — Не утешайте меня, комиссар, — запротестовала Кора. Она уже поняла, что ей не суждено провести выходные в родной деревне.
У входа из старой подземки их ждал серый с синей .полосой служебный флаер ИнтерГпола, вызванный Милодаром по интуитивной связи…
Пришлось перебежать к нему, прикрываясь футбольными программками. На улице моросил тоскливый осенний дождик.
Комиссар достал из кармана два скромных белых пакетика.
— Здесь семена для твоей бабушки. Все-таки сдержал обещание!
Через шесть минут флаер примчал их в санаторий «Узкое», раскинувшийся за Палеонтологическим музеем на окраине Москвы. Там, под одним из прудов, находилась тайная база московского сектора ИнтерГпола.
Спустившись по бетонной трубе и миновав стальные двери, они оказались в белом коридоре. Потолок кое-где протекал. Стены давно пора бы покрасить. Но Кора не стала говорить об этом комиссару. Она все еще ломала себе голову, зачем он ее сюда пригласил. Они вошли в кабинет комиссара. Ничто не указывало на то, что он находится под прудом в запущенном парке, если не считать таза в углу, в который капало с потолка. Мягкие ковры и низкие кресла придавали кабинету восточный экзотический уют.
— Присаживайся, Кора, — произнес комиссар, — чувствуй себя как дома.
Это был опасный знак. Комиссар никогда не добрел перед своими агентами, если им не угрожала смертельная опасность.
— Что будешь пить? Виски с содовой? Или джин с тоником?
— Вы же знаете, что я пью только водку «Абсолют», — ответила Кора, которая старалась держать себя в руках и не показать страха, охватившего ее. Задание обещало быть смертельно опасным.
— Сейчас ты увидишь испуганную, убитую горем женщину. Ты должна проникнуться сочувствием к ее горю, — сказал Милодар, протягивая Коре высокий бокал. До половины он был наполнен колотым льдом и ломтиками лимона, поверх покачивался небольшой, но глубокий бассейн водки. — Должна?
— Я не заставляю тебя притворяться. Ее горе искренне и глубоко. А мы обязаны ему помочь.
— В чем заключается ее горе? — осторожно спросила Кора. Она знала, насколько активно ИнтерГпол был погружен в большую галактическую политику.
— Она боится потерять своего единственного племянника. Его могут убить. — Мы должны спасти его? — Вот именно.
— Почему?
Милодар поставил своей бокал на край стола и начал загибать пальцы.
— Во-первых, мы гуманисты. И любая человеческая жизнь для нас — истинная драгоценность. — Комиссар, мы не на парламентских слушаниях. — Не старайтесь показаться циничнее, чем вы есть на самом деле, агент Орват.
— Быть циничнее, чем я, невозможно, — откликнулась Кора, отпивая из бокала. Конечно, это была водка среднего класса, никак не «Абсолют», но она другого от Милодара и не ждала.
Комиссар удрученно вздохнул и продолжал загибать пальцы.
— Во-вторых, — продолжал он загнув второй палец, — смерть молодого человека нанесет смертельный удар по корпорации «ВР», акции которой наполовину принадлежат правительству Земли, и на них содержатся детские сады…
