Доктор вздохнула и пошла открывать.
— Это ты, Уильям. Что тебе нужно?
— Немного мази, — ответил мужчина. — Быстрее. Моя жена порезала руку. Течет кровь.
— Заходи, заходи, сейчас принесу. Доктор ушла в другую комнату, а мужчина застыл у двери, краем глаза поглядывая на Лину и миссис Мердо.
Доктор вернулась с баночкой мази, и мужчина ушел. Не прошло и десяти минут, как в дверь вновь постучали. Молодая женщина пришла за хинином для сестры, у которой разболелась голова. Доктор вновь отправилась в другую комнату, вынесла маленькую бутылочку, и женщина, взяв ее, убежала.
— Вы здесь единственный врач? — спросила миссис Мердо.
— Да, — ответила доктор Эстер. — Эта работа никогда не заканчивается. — Внезапно на ее лице отразилась тревога. — Ту ли мазь я дала Уильяму? Да, да, сняла с третьей полки. Все правильно. — Она тяжело вздохнула. — А теперь давайте займемся вашей девочкой. Положите ее сюда. — Доктор указала на диван у стены. — И заверните вот в это. — Она подняла с пола вязаное одеяло, встряхнула его и передала миссис Мердо. — Я дам ей лекарство.
Доктор Эстер налила из кувшинчика красноватую жидкость. Две ложки Поппи выпила, а третью выплюнула и заплакала. У Лины защемило сердце: Поппи выглядела совсем больной. Обычно энергия в ней так и бурлила, она постоянно находила себе занятие, ни минуты не сидела на месте. Могла сжевать ценную бумагу или куда-нибудь уйти, никому не сказав. А теперь лежала на диване вялая и бледная, как маленький росток, лишенный полива.
Лина села рядом с сестренкой, стала гладить ее по голове, и вскоре Поппи уснула. Доктор ушла на кухню, а Торрен поднялся по лестнице на чердак.
И тут же Лину сокрушила усталость. Беспорядок в доме, враждебно настроенный мальчик, огонь — все такое странное, тревожащее. И еще болезнь Поппи. Лина так волновалась из-за нее, что сама чувствовала себя больной. Она положила голову на колени миссис Мердо. С кухни доносились какие-то звуки, вероятно, доктор готовила еду, но Лина уже провалилась в сон, в котором свет устроил пляски с тенью…
— Обед! — закричал Торрен. Лина подпрыгнула, и он засмеялся. — Ты слышала о еде? — спросил он. — Слышала о том, что люди должны есть?
Они сели за стол, все, кроме Поппи, и доктор наполнила тарелки из большой кастрюли. Лина не знала, что ей дали. Может, холодный картофель, может, что-то еще. Она ела, потому что проголодалась. Но, поев, ощутила такую невероятную усталость, что просто не могла пошевелиться.
— Очень вкусно, — поблагодарила хозяйку миссис Мердо. — Спасибо вам.
— Да ладно. Я рада видеть вас в моем доме. — И, уже привстав, спросила: — Может, вы хотите почитать? Или… погулять? Или…
— Мы немного устали, — ответила миссис Мердо. — И предпочли бы лечь спать.
Доктор Эстер просияла.
— Конечно, — сказала она. — Разумеется, как же я сразу не… Давайте поглядим, где мне вас устроить. — Она взяла свечу и пошла к лестнице. — Я думаю, наверху.
— Нет! — закричал Торрен. — Это моя комната!
— Но это единственная комната, где две кровати, — сказала доктор.
— Они будут брать мои вещи! — кричал Торрен. — И вещи Каспара!
— Не говори глупости, — сказала доктор Эстер, поднимаясь на чердак.
— Но где я буду спать? — завопил Торрен.
— В медицинской комнате, — ответила доктор Эстер.
Глаза Торрена наполнились слезами, но доктор этого не заметила. Она ушла на чердак, и Лина слышала, как она что-то передвигала там.
— Идите сюда, — позвала доктор.
Лина поднялась первой, за ней — миссис Мердо с Поппи на руках. Свеча освещала две кровати под наклонным потолком. У изножия каждой стоял сундук. На крючках висела одежда. Несколько коробок лежали на подоконнике единственного окна.
— Две кровати, но вас трое. — Доктор нахмурилась. — Мы можем… гм-м-м. Мы можем положить ребенка…
— Все нормально, — сказала Лина. — Она будет спать со мной.
Через несколько минут Лина уже лежала в постели. Головка Поппи покоилась на ее руке. Миссис Мердо укрыла их одеялом и пожелала спокойной ночи, потом легла сама, погасила свечу, и в комнате воцарилась темнота, но не такая черная, как по ночам в Эмбере. Лина видела серый прямоугольник окна, потому что светилось небо: серебряный круг, яркие точки. Как они называются? И кто такой Каспар? И как доктор могла стоять так близко от этого огромного, ужасного огня, который пылал на полу ее дома?
Здесь все отличалось от Эмбера. Темнота и холод там, свет и тепло тут. Идеальный порядок в Эмбере, беспорядок в Искре. Эмбер она знала как свои пять пальцев, а тут все казалось странным. «Привыкну ли я жить здесь? — спросила она себя. — Почувствую ли, что это мой дом?» Она прижала к себе Поппи и долго прислушивалась к ее затрудненному дыханию, прежде чем уснула сама.
Первый деревенский совет
Пока Лина спала, главы деревенской администрации держали совет, сидя за столом в башенной комнате в ратуше, окна которой выходили на площадь. Мэри крепко сцепила руки перед собой. Бен хмурился, и его седые брови сошлись на переносице, где собрались глубокие морщины. Уилмер нервно подергивал мочку уха и переводил взгляд с Мэри на Бена и обратно.
— Они не могут оставаться здесь, — нарушила молчание Мэри. — Их слишком много. Где мы их поселим? Как прокормим?
— Да, — сказал Уилмер. — Но куда им идти? Все молчали. На этот вопрос ответа ни у кого не было. Вокруг Искры на многие километры простирались Пустые Земли.
— Они могли бы пойти в Пайн-Гэп, — сказал Уилмер.
Мэри фыркнула и покачала головой.
— Глупости. Туда как минимум две недели пути. Как эти слабые люди преодолеют такое расстояние? Где они возьмут еду? Разве что мы опустошим наш склад и отдадим им все.
Уилмер кивнул, понимая, что она права. В Искре знали только о трех других поселениях — слышали от сталкеров, что они меньше и беднее Искры, и их жители тоже не могли кормить лишние рты.
Все трое через окно смотрели на залитую лунным светом площадь, заполненную этими странными спящими людьми из подземного города. Четыреста человек, без еды, без имущества, которым некуда больше податься.
— Вот чего я не могу понять, — заговорил Бен, — почему это несчастье свалилось именно на нас? — Он уставился в одну точку и нахмурился. Он поступал так всегда, когда ему нужно было собраться с мыслями. Мэри и Уилмер привыкли к этим паузам и терпеливо ждали продолжения. — Я не знаю, чем мы это за служили. Работали как проклятые, только–только добились какого–то благополучия… после стольких лет… ну, жестокой нужды. На верное, можно сказать и так.
Все закивали, думая о тех тяжелых годах, которые пришлось пережить. О зимах, когда люди дрожали в палатках и питались корнями растений и орехами. О засухах и нашествиях томатных червей, после которых всю зиму сидели на капусте и картошке. Случалось, что приходилось так много работать, что не хотелось жить. И все надеялись, что те времена больше не вернутся.
