— Хватит! — Джон Бретон сделал шаг вперед.
— Не нервничай, Джон. Это просто мои верительные грамоты. Никто на свете, кроме меня, не знает этих фактов. А единственной причиной, по которой я их знаю, является та, которую я тебе уже назвал: я являюсь тобой. Это я делал все эти вещи и хотел бы, чтобы ты меня выслушал.
— И именно теперь я должен выслушивать тебя, не так ли? — сказал Джон глухо. — Весь этот вечер — это какой-то сплошной кошмар.
— Ты начинаешь говорить разумно. — Джек Бретон несколько расслабился. — Позволишь мне сесть?
— Прошу. А ты позволишь мне налить себе что-нибудь выпить?
— Будь моим гостем.
Джек произнес эти слова спокойно и естественно, взвешивая мысленно их значение. Джон был его гостем девять лет, но все это должно было скоро кончиться. Когда они оба уселись, он немного подался вперед в кресле, стараясь говорить холодно, спокойно и логично. Многое зависело от того, как он справится с правдоподобным представлением того, что неправдоподобно.
— Что ты думаешь о путешествии во времени, Джон?
Джон Бретон отпил глоток из своего стакана.
— Считаю, что это невозможно. Никто не был в состоянии перенестись из прошлого в настоящее, потому что если современная техника не в состоянии создать машину времени, то тем более никто в прошлом не мог этого добиться. Точно так же не было случая, чтобы кто-нибудь из будущего шагнул в настоящее время, поскольку прошлое неизменно. Таково мое мнение о путешествии во времени.
— А что ты скажешь о другом направлении?
— О каком другом направлении?
— Поперек. Перпендикулярно наблюдаемому.
— А, этим способом. — Джон Бретон снова отхлебнул из своего стакана; создавалось впечатление, что он немного отошел. — В тот период, когда я читал научную фантастику, это не считали настоящим путешествием во времени. Это называли параллельными мирами.
— Пусть будет так, — ответил Джек примирительно. — Так что же ты думаешь о путешествии в параллельные миры?
— Не хочешь ли ты сказать, что прибыл из иного настоящего? Из другого потока времени?
— Да, Джон.
— Но как? Если бы это было правдой, ты был бы доставлен сюда на чем-то… — Джон Бретон поднес стакан к губам, но пить не стал. — Девять лет, говоришь ты? Имеет ли это что-то общее с…
— Я слышу чей-то голос, Джон. — В дверях стояла Кэт. — К нам кто-то… Ох!
Джек Бретон встал, когда она вошла в комнату. Ее присутствие заполнило его глаза совсем так, как в тот вечер, когда он в последний раз видел Кэт живой; ее образ вторгся в его сознание, трехмерный, резкий, совершенный. На миг их глаза встретились, после чего Кэт отвела взгляд, а в его голове вспыхнул фейерверк счастья. Он поразил ее. Поразил без слов.
— Джон? — Ее голос был неуверенным, дрожащим. — Джон?
— Лучше сядь, Кэт, — сказал Джон Бретон высоким, холодным, звучащим на одном тоне голосом. — Наш друг хочет нам что-то сказать.
— А может, Кэт тоже выпила бы чего-нибудь? — предложил Джек Бретон. — Все это, вероятно, займет некоторое время.
Кэт не спускала с него глаз, и это было для него наслаждением; Джек должен был сделать над собой усилие, чтобы овладеть своим голосом. Она знает, она знает. За то время, когда его второе воплощение наливало ей бесцветный напиток, Джек убедился, что ему не угрожает непреднамеренное путешествие. Он исследовал свое поле зрения и удостоверился, что оно чисто — никаких светящихся точек, медленно опускающихся черных звезд, никаких зигзагов.
Медленно, обстоятельно начал он напоминать им факты, возвращая к жизни усилием своей напряженной памяти прошедшие девять лет.
Кэт удалялась по улице, шагая мимо ярко освещенных витрин магазинов. Закутанная в серебристую шаль, в воздушном платье, с длинными ногами, которые благодаря туфелькам на шпильках казались еще более стройными, она выглядела как классическая подружка гангстера из криминального фильма. В ярких полосах света, бьющих из витрин, ее силуэт запечатлелся в его сознании резко, как драгоценный камень, и Бретон — как если бы совершил новое открытие — заметил под ее коленями две тоненькие голубые жилки. Его охватил прилив нежности.
Ведь он не может отпустить ее в таком виде одну, да еще ночью, — настойчиво предостерегал его какой-то внутренний голос. Но не будет же он перед ней пресмыкаться и унижаться. Он заколебался, а потом повернул в противоположную сторону, охваченный порывом отвращения в самому себе, тихо бормоча проклятья.
Примерно через два часа перед его домом остановилась полицейская машина. Бретон, который стоял у окна, с тяжелым сердцем подбежал к двери. За двумя агентами с суровыми лицами маячили двое полицейских в форме.
Один из агентов в штатском показал ему служебный значок.
— Мистер Джон Бретон?
Бретон кивнул; он не мог произнести ни звука. «Прошу тебя, Кэт, — подумал он, — ты только вернись, и мы сейчас же пойдем на эту вечеринку».
— Лейтенант Конвери. Из отдела убийств. Я хотел бы задать вам несколько вопросов. Можно войти?
— Прошу вас, — ответил Бретон глухо.
Он провел их в столовую и с трудом преодолел желание поправить подушки на диване движением смущенного хозяина.
— Не знаю, как и сказать вам это, мистер Бретон, — медленно начал Конвери. У него было полное, загорелое лицо и маленький нос, едва заметный между широко расставленными голубыми глазами.
— В чем дело, лейтенант?
— Ваша жена, мистер. Она шла одна ночью через парк и подверглась нападению.
— Нападению? — Бретон почувствовал, как подгибаются ноги. — Но где она теперь? С ней ничего не случилось?
Конвери покачал головой.
— Мне очень жаль, мистер Бретон, но ваша жена мертва.
Бретон упал в кресло, а Вселенная вокруг него начала сжиматься и расширяться, как камера огромного, внезапно обнажившегося сердца. «Это моя вина, — подумал он. — Это я убил свою жену…» Он видел, как второй агент отвел Конвери в сторону и что-то прошептал ему на ухо. Минутой позже лейтенант сказал:
— Мой коллега обратил мое внимание, мистер Бретон, на то, что я проявил излишнюю поспешность. Официально я должен был уведомить вас, что обнаружено тело женщины, которая, судя по документам, может быть вашей женой, но в делах очевидных я не люблю болтовни. Однако, чтобы соблюсти формальности, я задам один вопрос: есть ли у вас основания полагать, что тело женщины лет двадцати пяти, высокой, с черными волосами, в серебристо-голубом платье для коктейлей, которое мы обнаружили поблизости от входа в городской парк со стороны Пятидесятой улицы, не является телом вашей жены?
