Да и разговор с Сэм на самом деле его сильно задел. Он не хотел быть тем, кто никогда не вырастет, никогда не изменится, что бы ему ни пришлось пережить. Это было хуже, чем тело робота, это — как по-настоящему умереть. Он будет чем-то вроде призрака.
«Призрак в мертвом мире. Ничто не меняется: ни я, ни мир».
Он свернул через парк к Доувер-стрит и клубу. Шайки юных бандитов толпились у костров, сжигающих мусор, распевая издевательские серенады своим противникам. Таким образом они настраивались на драку, которая на местном бандитском слэнге именовалось почему-то «читай-пиши».
«Они имеют право выбора, — напомнил он себе. — Это не мое дело. Все равно я не могу торчать здесь все время и разнимать их всех».
Он посмотрел на гогочущих парней в шарфах и перчатках без пальцев, в помятых шляпах. Шустрые, как мальчишки у Диккенса. Некоторые открыто носили заточенные ножи и бритвы. В соответствии с моралью этого сим-мира их нынешние шалости ничуть не хуже, чем закидывание снежками викариев или толстых дядюшек, но даже это очевидное доказательство определенной гибкости нравов, дозволенных системой, не меняли чувств Орландо. Они могли приспособиться к высокому уровню местного хаоса, но эти хулиганы, в сущности, являлись теми же примитивными персонажами, какими они были в мирах ранних версий. Становилось очевидным, что, в полном соответствии с туманными предсказаниями Селларса и Кунохары, со смертью старой оперативной системы из Сети Иноземья исчезла определенная глубина реальности, этакий флер непредсказуемости. То, что было оставлено, было все еще невероятным, но в конечном итоге — безжизненным.
«Неудивительно, что все постоянно спрашивают, что со мной. Дело даже не во мне, проблема в Сети. На самом деле ничего не происходит, а если и происходит, то это как дикорастущий плющ в саду — на новом витке все повторяется вновь и вновь. Это не эволюционирующая вселенная, а гигантская сломанная игрушка, и даже если она представляет собой самое совершенное творение из того, что когда-либо было создано искусственно, она никогда не будет развиваться как живой реальный мир».
Его не так уж сильно угнетало отсутствие других людей, он знал, что симы, населяющие различные миры, изумительно разнообразны и самодостаточны, их интерактивные программы настолько гибкие, а их базовые легенды настолько исчерпывающи, что в большинстве случаев невозможно узнать о них что-нибудь такое, что позволило бы разглядеть нестыковки в их почти совершенном соответствии данному миру. Но Орландо знал, что они не настоящие и это было большей частью проблемы. Он был самой могущественной личностью в этой карманной вселенной теперь, когда Селларса нет, а Хидеки Кунохара слишком часто отсутствует, что также нарушало равновесие между ним и обитателями миров.
«Да, вот кто я, — осознал он. — Я не Арагорн или одинокий бродяга, я на самом деле супермен, как сказала Сэм. Я один такой в этих мирах, и я потрачу свою жизнь, работая для людей, чье существование кратковременно, и они никогда не будут для меня настоящими людьми. И все это будет длиться очень долго, потому что я способен жить вечно».
Впервые с тех пор как он возродился в системе Орландо ощущал свое возможное бессмертие скорее как бремя, чем как дар судьбы.
Собрание уже началось, но несколько опоздавших все еще бродили по Мемориальному салону Бертрама В. Вустера — музею, посвященному, как полагал Орландо, бывшему члену Дроунс-клуба, который был затоптан толпой взбесившихся вокзальных носильщиков во время Неприятности. Орландо взял кока-колу и уселся у дальней стены комнаты. Поначалу его заказы по части напитков ставили в тупик барменов, но потом вмешался владелец клуба, и теперь бутылочка сиропа и сифон с содовой ожидали его, когда бы он ни зашел.
Он бывал здесь только на ночных собраниях, потому что мир Вудхауса не являлся одним из любимых миров Орландо и он никогда бы не заинтересовался вступлением в клуб, будь он жив, но Общество Путешественников — это совсем другое.
— Прежде чем мы пригласим сюда сегодняшнего оратора, — говорил председатель, — у нас есть несколько дел. Мы должны рассмотреть сообщения, присланные членами Общества, которые не смогли присутствовать сегодня вечером, но которые тем не менее хотят поделиться важной информацией.
Председатель, сэр Реджинальд де Лимо, в свои тридцать с небольшим был красивым мужчиной, поджарым, с ястребиным носом и загорелой кожей, что в этом мире характеризовало его либо как рабочего, либо как искателя приключений. Рабочим он, ясное дело, не был.
— Проход между Христианской Византией и Страной Игрушек более не безопасен. В Стране Игрушек беспорядки, какие-то вооруженные люди захватили магазин, где находилось управление порталом, и превратили его в свою штаб-квартиру. Меня уведомили, что это деревянные солдаты, поэтому, если вы не являетесь термитами, предполагается, что теперь вам следует избегать этого пути. — Несколько членов клуба вежливо рассмеялись. — Направляющиеся туда могут воспользоваться лесными воротами, которые охраняют группы, симпатизирующие свободным путешественникам. Еще на тему проходов: у нас есть сообщение о новом проходе, открытом в Бенине, в оазисе как раз внутри города…
Пока де Лимо продолжал делать объявления, Орландо потягивал колу и изучал его поведение. Орландо было интересно, какая часть индивидуальности председателя была сохранена в данном персонаже. Де Лимо был одной из теней Жонглера, базирующейся на копиях, которые были сделаны с Феликса Жонглера, создателя Сети Иноземья в те времена, когда старый миллионер планировал жить вечно в пределах вереницы миров Сети, как бог, правящий этими мирами. Жонглер действительно достиг бессмертия, также как и многие другие, всесильные и полностью аморальные члены Братства Грааля, но не таким образом, как все они надеялись.
Вместо того чтобы выполнять задачи, для которых они были предназначены, — а именно служить информационной базой для обеспечения бессмертия и возрождения членов Братства, эти копии размножились и просочились в систему. Никто не знал, сколько их было и что с ними произошло дальше; с той поры не существовало надежного способа отслеживать индивидуальные симы в громадной сети. Одна из причин, по которой Орландо Гардинер в соответствии со своей ролью хранителя Сети вступил в Общество Путешественников, то что он не мог иначе следить за различными клонами членов Братства Грааля, многие из которых, казалось, вовлечены в клуб принудительно, что могло быть сделано по подсознательным мотивам.
Орландо сначала удивляло, что Кунохара и Селларс, два человека, которые лучше всех разбирались в системе Иноземья, не сделали ни единой попытки уничтожить эти остатки сетевой деятельности первых создателей, но они указали ему на то, что даже если все эти тени-копии смогут быть найдены и идентифицированы, то сами по себе они виновны в происходящем не более чем дети вора в наследственной нечестности, и что даже наименее симпатичные из оригиналов (членов Братства Грааля) ничуть не хуже отвратительных симличностей, являющихся первоначальными обитателями некоторых миров. Хозяева Братства Грааля были опасны лишь потому, что обладали богатством и силой, а также способностью контролировать Сеть, находясь вне ее (что делало их особенно опасными). Внутри сети эти клоны и имитации начали свое существование с определенными отклонениями, внезапно обнаружившимися в большинстве инкарнаций, однако некоторые обладали поразительным стремлением стать порядочными гражданами. Наблюдая за работой председателя Общества, Орландо думал, что эта версия Жонглера, сэр Реджинальд де Лимо, кажется, находится где-то посередине между этими типами: вспыльчивый и явно амбициозный, но, несомненно, не негодяй.
