- Вот как? - разочарованно протянула Вика. - Они не закончат?
- Сейчас мы Костю порасспросим, что он думает, - пообещал Иван Тимофеевич.
Костя Куликов стоял засунув руки в карманы и смотрел, как трудится демонстратор. Потом отошел от столика и оказался среди зрителей. Увидел Вику, обрадовался, засиял. И тут перед ним появился Гусаков.
- О! Иван Тимофеевич! - воскликнул Костя. - Я так обрадовался!
- Вижу, - усмехнулся Гусаков. - Только чему тут радоваться? ферзя сейчас поставит.
Костя многозначительно поднес палец к губам и указал глазами на недовольного шумом длинноносого судью. Он осуждающе посматривал в зал от столика, за которым сидел задумавшись мастер Верейский.
- И чего он думает! - прошептала Вика.
Костя сделал вид, что только теперь увидел ее. Снова расцнел в улнбке:
- Вот не думал!..
- Я тоже не думала. Не думала, что вы так с треском проиграете.
- Уверяю вас, вы недооцениваете изобретателя, - сказал с почтительной улыбкой Александр Максимович.
- А, и вы здесь! - узнал туриста Куликов. - Полный стол!
Что заказывать будем? - улыбаясь, спросил он.
- Идея очень хороша. Кажется, совсем недалеко отсюда расположен великолепный ресторан "Прага"? Не рассмотреть ли нам там вашу позицию?
- Отчего же? - согласился Гусаков. - Заодно меня проводите.
Так случилось, что все четверо, встретившиеся на Останкинской телебашне, вновь оказались за ресторанным столиком и снова с развернутыми магнитными шахматами на белоснежной скатерти.
- Так вот почему нельзя ставить королеву, пардон, ферзя?
KAISA11.GIF
KAISA12.GIF
Как это вы показали? (12) - и Александр Максимович стал переставлять магнитные фигурки. - Если 41. Ь8Ф, то а2 42. Kpd2 Kpb2 43. Фа8 (13), и что же теперь?
KAISA13.GIF
- А теперь 43...а1Ф.
- Так ведь 44. Ф : d4+ и разгром! Не правда ли?
- Вовсе нет, - рассмеялся Костя.
- Как так, позвольте узнать?
- А чего ж тут узнавать-то? И так видно, - сказал Иван Тимофеевич и передвинул короля - 44...Кр : ЬЗ. - Пожалуйте бриться. Можете скушать ферзя на а1, или, как вы говорите, королеву (14).
KAISA14.GIF
- И будет пат черным! - обрадовался Александр Максимович. - Я же говорил, что этюдист непременно что-нибудь изобретет.
Ведь вы же прирожденный изобретатель? Не правда ли?
- Да, я рассчитывал на этот пат, - сказал Костя.
Вика восхищенно смотрела на него.
- А теперь рассказывайте.
- О чем?
- Про то, как на парашюте подниматься будем в поднебесные башни-трубы. Я ведь правильно поняла ваши секретничанья? - задорно говорила она.
- На парашюте? Вверх?-удивился Александр Максимович.
Гусаков нахмурился.
- Я имел в виду совсем не парашют, - смущаясь, начал Костя. - Я имел в виду тягу в трубе за счет разницы температур у ее вершины и у основания. Из-за этого в трубе возникает поток воздуха - тяга, и даже очень ощутимая.
- Для поднятия парашютов? - поинтересовалась Вика.
- Нет. Для вращения ветротурбин. При высоте трубы, скажем, в километр, при диаметре ее десять метров мощность турбины будет двадцать тысяч киловатт.
- Ну, брат, и болтун же ты!- рассердился Иван Тимофеевич, отворачиваясь от молчаливо слушавшего Александра Масимовича.
- И вовсе не болтун, - рассмеялся Костя. - Все подсчитанопересчитано. Перевернем энергетику Земного шара! Вот он рычаг, о котором мечтал Архимед! Не тепловые, не атомные и не гидростанции будем строить, а километровые трубы, всюду... Они ничему не помешают! Будут стоять, как исполинские деревья, и в любом месте дадут энергию, ту самую энергию, которую Солнце шлет на Землю, вечную неиссякаемую энергию. И никакого перегрева планеты! Вы сами меня, Иван Тимофеевич, натолкнули на эту идею, еще в детстве. Помните, тяга в трубе, вентилятор?
А где вентилятор, там и турбину поставить можно. Вопрос количественный. Все просто.
- А как же сооружать столь высокую трубу? - облизнув пересохшие губы, спросил инженер ван дер Ланге. Сердце у него так колотилось, что он прикрыл грудь салфеткой, чтобы не слышно было. Ведь на Западе энергетический кризис! "Поистине, бизнес - это прежде всего везение!"
- Ничего особенного, - отозвался Костя. - Останкинскую башню построили. В Польше еще выше строят. А японцы обратились к строителю Останкинской телебашни, инженеру Никитину, с просьбой помочь выстроить дом в километр высотой. Только Никитин доказал им невыгодность такого сооружения.
- Вот видишь, - назидательно сказал Гусаков.
- Это для дома невыгодно, - не сдавался Костя, - а для вездесущей электростанции, бестопливной, бесплотинной... во имя спасения планеты от перегрева и отравления атмосферы...
в особенности за рубежом, где с этим считаться не хотят...
Вика снова, как на телебашне, залюбовалась живыми, горящими глазами Кости и волнистыми его волосами (как у принца!).
- У меня диплом на другую тему был, а сейчас... я к своей мечте вернусь.
- Мечта о трубе поднебесной? - почему-то шепотом спросила Вика.
Костя кивнул и увлеченно продолжал:
- На километровой высоте всегда зимняя температура, а у подножия трубы даже зимой теплее, не говоря уже о лете! Поэтому столб воздуха в трубе легче, чем в атмосфере, снаружи.
И давление, создаваемое разницей этих весов, выталкивает внутренний столб воздуха - в трубе появляется вертикальный ветер, который и будет вращать турбину.
Иван Тимофеевич даже плюнул от возмущения.
- Ну и язык же у тобя... без костей, - сказал он. Потом, косясь на иностранца, стал уверять Костю во вздорности его идеи. - Ведь подумать только - километровая махина! Это какая же жесткость нужна? Говорю, язык без костей.
Александр Максимович coглаcнo кивал, и это немного успокоило Гусакова. Но тут coвсем некстати вмешалась Вика.
- Кстати, про жесткость и... про язык, как вы тут сказали.
A вы знаете "тещин язык"? - обратилась она к Косте.
Тот смутился.
- Да я не женат.
- Это видно. А игрушку такую - "тещин язык" знаете?
- Ах, бумажная трубка, свернутая? Подуешь в нее - и развернется.
- И даже стоймя поднимается, - подсказала Вика.
- Да, и вертикально, - согласился Костя.
- Так чего же вам еще надо?
- Как чего?
- А еще изобретатель! Километровые трубы, как деревья, всюду сажать хочет, - издевалась Вика.
- Так то же твердые трубы!
- А зачем вам неприменно твердые? Делайте "тещины языки"
из мягкого материала. Вертикальный ветер у вас в трубе появится, он и надует ее, поставит стоймя.
- Слушайте! Заслуженная артистка без публики! Да вы кто такая? Я вам инженерное звание присваиваю! Вы понимаете, что сказали!
- Только женщина и придумает такое! - покачал головой Иван Тимофеевич. - Юбку выдумала в километр высотой. Вот уж архимакси! Вы их не слушайте, обратился он к иностранцу.
