На месте недавней трагедии осталось распростёртое на земле тело, а я, взвалив на плечи бесчувственного Чарли, растворился в запутанном лабиринте узких закоулков ночного города. В рюкзаке лежали отрезанная голова и правая рука киборга – трофеи отгремевшей битвы, а на душе было пусто и скверно, то ли от действия наркотиков, то ли оттого, что я вдруг почувствовал себя пожирателем падали. Который мало чем отличается от охотницы, чьи извлечённые из тела имплантаты могут помочь нам прожить ещё один день, месяц или год в этом бессмысленном жестоком мире.
Вколов себе лошадиную дозу допинга я, разумеется, знал – подобные эксперименты обычно добром не кончаются. Но, откровенно говоря, даже не предполагал, что всё будет настолько плохо. Два дня в аду, причём по полной программе с посещением всех достопримечательностей – именно так можно описать то, что творилось со мной с момента как я добрался домой.
Положил Чарли на кровать, сделал несколько глотков дешёвого пойла из горлышка – и отключился, прямо там, где стоял – недалеко от раковины доверху заваленной грязной посудой.
Наша квартира, а точнее сказать ночлежка, место, где мы с Чарли изредка бывали, никоим образом не походила на уютное гнёздышко. И дело здесь было даже не в отсутствии женской руки, а в том, что если живёшь в огромной мусорной яме, то и жилище у тебя должно быть соответствующим. Минимум мебели вещей и прочего. И что самое главное – простейший замок, открываемый ржавым гвоздём, и хлипкая дверь, которую при желании можно выбить одним ударом ноги. Если хочешь жить спокойно на окраине, не держи ничего в квартире – это правило номер один, нарушать которое не рекомендуется ни под каким видом. За первые два месяца нашей жизни в этом крысином гнезде квартиру вскрывали восемь раз. Наверное, до местных тупых наркоманов, сжигающих свою молодость в топке безумного кайфа, никак не доходила простая истина: в этом жилище нечего красть. Просто нечего и всё тут. Хозяева конуры могли быть богаты как восточные шейхи, или бедны как церковные крысы, но это ровным счётом ничего не значило, потому что на месте их проживания не было ничего ценного. И это было понятно с первого взгляда. Однако грабителей этот простой расклад явно не устраивал. В последний раз они вспороли даже старые кресла – жалкую рухлядь, на пару десятков лет пережившую свой срок. И только после восьмой по счёту бесплодной попытки местные «робин-гуды» поняли, что поживиться здесь нечем после чего, наконец, оставили нас в покое.
Именно благодаря данному имиджу – квартиры, где в принципе нечего брать, – мы смогли пережить те два дня, когда я валялся в горячечном бреду, пропуская своё тело и сознание через все круги ада, какие только были, есть и когда-нибудь будут придуманы.
К слову сказать, старина Чарли пришёл в себя через сутки, но от него было бы мало толку, взбреди в голову какому-нибудь недоноску заглянуть в нашу «светлую обитель добра и радости». На чёрном рынке настоящих человеческих органов можно получить неплохую сумму за «здоровый товар». И это именно тот аргумент, который может подвигнуть какого-нибудь обширявшегося наркомана разделать пару бесчувственных тел на составляющие. За примерами далеко ходить не надо: все те страшные сказки, которые в чистом и благополучном центре города кажутся игрой воображения, на окраинах являются повседневной реальностью. О такой «настоящей» жизни для собственного же спокойствия лучше не задумываться, чтобы в одно прекрасное утро не поймать себя на мысли о бессмысленности подобного существования.
Беспощадный зной адского пекла был нарушен несколькими каплями холодного осеннего дождя, упавшими на моё лицо, после чего потрескавшиеся от жажды губы с огромным трудом прошептали одно единственное слово.
– Воды.
Песок, пропитавшийся кровью, скрипел на зубах, превращаясь в металлическую стружку, а чудовище, пировавшее над бренными остатками того, кто в далёкой прошлой жизни назывался человеком, всё никак не могло насытиться.
Солнце продолжало немилосердно палить, буквально прожигая насквозь моё измождённое сознание. И это невыносимое сияние причиняло боль, несоизмеримую с той, какую доставляли зубы-бритвы пожирателя падали.
Ещё несколько капель упали на лицо, после чего отвратительная тварь, разрывающая мои внутренности последние несколько часов, дней или даже лет, подняла морду кверху, как будто прислушиваясь к отголоску далёкого грома.
– Воды… – прохрипел-простонал я, понимая: если дождь окажется всего лишь очередной галлюцинацией, то я попросту сойду с ума, не выдержав ужасов этого многочасового непрекращающегося кошмара.
К счастью, дождь оказался самым настоящим. Причём это был даже не ливень, а бушующая мощь урагана, сметающего всё на своём пути.
Мерзкая тварь пронзительно завизжала, испуганно заметавшись в поисках укрытия, но неистовая ярость беспощадной стихии настигла её. Потоки воды, обрушившиеся на шкуру монстра, прожгли его тело насквозь, будто это была не обычная влага, а концентрированная серная кислота. В воздухе резко запахло озоном, палёным мясом и чем-то ещё несвеже-прогорклым, а затем…
Огромная железная плита, оказавшаяся моим веком, слегка отошла в сторону, и в узкую щель образовавшегося просвета я увидел струю воды. Вода лилась мне на лицо из чайника, парящего в какой-то поистине заоблачной дали.
– С в-в-в-о-о-озвращением!
Странно-знакомый заикающийся голос, несомненно, принадлежал кому-то, кого я знал в одном из своих бесчисленных воплощений, но как я ни напрягался так и не смог понять, кто это был.
В сознании всё ещё двоилось – одна его часть находилась в бесплодной пустыне, а вторая пыталась решить невероятно сложную задачу. Ответ, на которую был настолько очевиден, что казался совершенно неправдоподобным.
В бесплодных поисках истины прошло несколько мучительно долгих секунд и время, потраченное на бессмысленные воспоминания, было безвозвратно упущено. Тяжёлая плита, на краткий миг приоткрывшая дверь в другой мир, с противным скрежетом начала задвигаться. Находясь в какой-то необъяснимой прострации, я зачарованно следил за происходящим не предпринимая никаких попыток что-либо изменить.
Окно между мирами сокращалось, пока не превратилось в крошечную щель, сквозь которую практически ничего нельзя было увидеть. И вот тогда-то расплавленная водой тварь вновь начала обретать былые контуры.
– С в-ооооо-ззз… – смутно знакомый голос звучал всё глуше и глуше, а проклятый пожиратель падали регенерировал с невероятной скоростью. – Ссссссс…
Могильная плита практически закрылась, перекрыв доступ кислорода в родовой склеп неудавшегося искателя приключений, но в самый последний момент, сбросив наваждение и собрав воедино остаток жизненных сил, я рванулся вверх, за неимением ничего другого, вставив в узкую щель правую руку.