- Бандиты, я думаю, - сказал Юл. - Хотели захватить мотоцикл.
- Христиане? - спросил отец Александр.
- Нет, язычники. Но не Служители, без этих... - Юл показал на левое плечо, - без насечек.
- Зря вы того не привезли, - сказал отец Александр. - Хотя, конечно, все правильно - не оставлять же там инока... Надо было вам взять "трайтер" с коляской.
- Ну, тогда бы мы с вами не беседовали сейчас, - сказал Юл. "Трайтер" не положишь на бок, и были бы мы с иноком сейчас... - он чиркнул себя ладонью по горлу. - Попробуйте еще раз, - он кивнул на телефон.
Отец Александр взял наушник, послушал. Передал наушник Юлу. В наушнике была гробовая тишина. Отец Александр включил настольную лампу. Волосок лампы медленно нагрелся до вишневого цвета.
- Надо начинать искать, - сказал Юл. - У нас еще три часа светлого времени. Грузовик, три мотоцикла...
- Я не могу рисковать людьми, поймите, - сказал отец Александр. - Вы же видите: банды какие-то, вообще - непонятно что...
- Рисковать, - подчеркнул Юл. - Подготовленными и разбирающимися в обстановке людьми. Или жертвовать, - он опять выделил голосом, - ничего не понимающим, угодившим в самую кашу человеком. Есть разница?
- Разница есть... - отец Александр поднялся, медленно подошел к телеграфному аппарату. Мерцала красная лампочка, зеленое окошко оставалось темным. Разница есть, а напряжения нет... а нет напряжения, нет и информации... Постойте. Вы умеете работать на ключе?
- Азбуку-то помню... - уже поняв идею, Юл вскочил со стула и оказался рядом с аппаратом. Если не хватает напряжения для телетайпа, то ключом и на слух... Он перекинул все тумблеры в положение "передача", и на девять аппаратов, расположенных в окрестных монастырях, ушло сообщение: "Миссия просит сообщить что известно русском Петров Петров пропал сегодня дороге Бойбо прием". Отозвались семь аппаратов. Телеграфисты, поняв, что имеют дело с новичком, старались передавать медленно. Юл механически записывал, отложив расшифровку на потом. Приняв все, он поблагодарил и попытался вызвать два оставшихся монастыря - бесполезно. Во всех пришедших телеграммах было одно: о Петрове никто ничего не знал. Неотозвавшиеся монастыри: Тмечеш и Сый, - находились, насколько Юл помнил...
- Дайте карту, - сказал он.
Так. Долина Священных Рощ - будто тень от восьмипалой иссохшей руки со скрюченными пальцами. Вот монастырь Бойбо, крупнейший из всех... вот миссия, дорога - полукругом, в обход двух "пальцев". Напрямик - много короче... и с Петровым садовник, который это знает. И есть тропа, и есть подвесные мосты через ущелья, и проходит тропа как раз между монастырями Тмечеш и Сый... именно по этой тропе уводили сегодня студентов, вспомнил Юл. Он поднял глаза и встретился взглядом с отцом Александром.
- Надо ехать, - сказал Юл. - На грузовике - вот до сюда, и тут уже пешком минут сорок. Успеем до темноты.
- Ну, что же, - сказал отец Александр. - Только одно условие: я поеду с вами.
- Разве же это условие? - сказал Юл. - Это же именины сердца.
Цуху нашли в странноприимном доме: он помогал устраиваться людям из группы Филдинга. Женщинам и девяностолетнему Филдингу нашли место в комнатах, восемь же мужчин и с ними четверо иноков, уступивших свои койки, должны были расположиться во внутреннем дворике. Здесь же было свалено снаряжение. Вообще-то в таком доме: два этажа, двенадцать комнат, множество каморок и кладовок, галерея, внутренний дворик четыре на шесть метров - могло разместиться, да и размещалось когда-то, человек сто; но сейчас, после простора и комфорта, начавшееся уплотнение тревожило как-то по-особенному - первые признаки надвигающейся непогоды... Перед панно, изображающим крещение Императора О святителем Севастьяном, Цуха возился с примусами; части разобранных трех или четырех примусов лежали перед ним на листе фанеры, и он протирал их тряпочкой, прочищал трубки, продувал форсунки. Увидев вошедших Юла и отца Александра, он молча положил все и встал. Он сразу понял, в чем дело, - без слов. Такие уж они были, "дети дождя"...
С лязгом откатилась дверь, и в свете факелов возникли трое: иерарх Терксхьюм и два мирянина, все в черных нагрудниках с белым крестом знаком "Купели". Отец Александр опустил руки, но не сдвинулся с места.
- Я требую, чтобы о нас доложили окхрору Чевкху! - громко и четко произнес он. - Я епископ этой епархии и не могу допустить такого обращения со мной и моими спутниками!
- Окхрор Чевкх нет между нас, - медленно сказал иерарх. - Мы буду держать вас здесь ночь и день. Ничто не угрожает. Но мы не могу обеспечить ваша жизнь не в эти стены. Пребывать вам порознь. Таково требование правил. Ваше помещение будут готов скоро.
Дверь закрылась.
- Я и не знал, что вы епископ, - сказал Юл.
Отец Александр растирал кисти рук, морщился. Юл потер костяшками пальцев ссадину на щеке; ссадина не столько болела, сколько чесалась.
- Это как к вам теперь обращаться: Владыко? - настаивал Юл.
- Я еще не епископ, - сказал отец Александр. - Я временно исполняю обязанности... - он усмехнулся чему-то. - Посвящение должно было состояться на будущей неделе.
- Должно было? А что случилось?
- Раз уж они убили Чевкха...
Юл хотел было возразить - слова застряли в горле. Он прокашлялся - не помогло. Стены были каменные, и на каменном карнизе горела толстая, в руку, витая свеча. Под потолком шла узкая, как бойница, отдушина. Снаружи было темно.
- Юл, - позвал из угла Цуха; он сидел в позе отдыха, но не дремал. Что такое по русски: "ваят каат казла"?
- Что? - не понял Юл. Потом до него дошло. - Это ты от кого такое слышал?
- Слышал, - сказал Цуха. - И, знаешь... мне показалось тогда, что вы не любите нас. Терпите, но не любите. Это так?
- Нет, - твердо сказал Юл.
- Я не говорю про тебя. Я говорю про всех. Что вы все, больше или меньше, терпите. И это обидно. Многие обижаются.
- Вот как... - покачал головой Юл. - Тебе это надо было давно сказать. Слушай, я буду объяснять. Вы видите - глазами. Слышите - ушами. Чувствуете вкус - языком. Так? А мы еще и носом, когда дышим, чувствуем... вкус воздуха. И в разных местах и вокруг разных людей и предметов он разный. Ты понимаешь меня?
- Наверное, - сказал Цуха. - А вокруг нас - он неприятный. Так? Поэтому вы морщитесь?
- Он слишком сильный. Ты же морщишься от яркого света?
Цуха ничего не сказал, задумался. Потом развел руками.
- Удивительно. А в остальном мы так похожи...
Загремела и открылась дверь.
- Выходи, - сказал иерарх, указывая рукой на Цуху.
Цуха встал, шагнул к двери. Повернулся, подошел к Юлу, особым жестом сжал его руки. - Брат, - сказал он, глядя Юлу в глаза; с этой секунды Юл был принят в "дети дождя". Быстро вышел, как бы нечаянно толкнув плечом иерарха. Дверь встала на место, и за дверью глухо завозились.
