- Ты одна, что ли, дома?
- Конечно, - пожала плечами Алина. - Все на работе. Обедать будешь?
- Не откажусь.
- Сейчас я суп разогрею. Я сама ещё не обедала. Проходи в комнату.
Н. послушно двинулся по коридору, увидев в его конце открытую дверь. Семья Алины, судя по всему, жила не бедно. Слева у стены стоял диван, справа - полированный сервант, за стеклом виднелись фарфоровый сервиз и безделушки. Стены оклеены обоями. Стол был отодвинут к двери, и центральная часть комнаты, покрытая ковром, оставалась почти свободной, если не считать двух кресел, повернутых к телевизору в дальнем углу. Шторы, прикрывавшие окна, затеняли комнату.
Телевизор был включен. Строгого вида дикторша в очках, похожая на учительницу младших классов, без всякого выражения бубнила: "...донки, отбросы общества, паршивые собаки, проникшиеся кровавой злобой дегенераты, грязные недоноски, поганые изуверы, продажные выродки. Враги надеялись, что у нас не поднимется рука на женщин и детей. Но нам оказался чужд такой узколобый внеклассовый гуманизм, ибо он ведет к поражению нашего справедливого дела и к победе реакционных сил. И ответственность за человеческие жертвы лежит на организаторах этой преступной акции." Очевидно, она зачитывала текст выступления кого-то из Руководящих Товарищей, причем, видимо, уже не первый час. У Н. не было привычки слушать такие речи, но он не стал выключать телевизор, чтобы немного ощутить благополучие и процветание, символом которого казался ему аппарат.
Войдя в комнату, Н. не закрыл за собой дверь, и непроизвольно вздрогнул, когда за его спиной раздался довольно пронзительный голос:
- Здрасте! Телевизор разрешите посмотреть?
Н. обернулся и увидел бабку весьма развязного вида в выцветшем платье, стоявшую в дверях. Он не знал, как отнеслись бы к такому вторжению хозяева телевизора, но ему ничего не оставалось, как пожать плечами и сказать:
- Пожалуйста.
Бабка прошмыгнула мимо него в комнату, уселась в кресло и уставилась на экран, лузгая семечки. Минуты через две она слегка повернула голову и спросила:
- А вы кто будете?
Н., смущенно стоявший около стены, засунув руки в карманы - ему очень хотелось уйти на кухню к Алине, но он не хотел оставлять нахальную бабу одну в комнате - ответил:
- Я учусь с Алиной в институте.
- А-а... - рассеянно произнесла бабка. - А мы соседи ихние. Заходим телевизор посмотреть, - и она замолчала, с явным интересом слушая речь. Время от времени она разражалась замечаниями вроде: "Верно говорит!", "Так их, правильно!", "С такими Редакторами мы не пропадем!" Речь шла, как всегда, о борьбе со Зверюшками. Видимо, по ассоциации бабка начала громко рассказывать, и похоже, её совершенно не интересовало, слушает её кто-нибудь или нет:
- А я сегодня такого Зверюшку видела - не поверите! Пошла утром мусор выкидывать. Открываю бак на улице, а оттуда гадина вылезает - черная, скользкая, длинная, как змея, только ног видимо-невидимо. И глаза горят. У меня чуть сердце не выскочило. Ну, я как схвачу пустую бутылку да хрясь её по башке! Она мигом уползла. Я её мусором засыпала, она больше не высовывалась. Правильно наши Редакторы делают, что всех этих, которые Зверюшек разводят, к ногтю прижимают. Как их совсем изведут, так жить сразу легче станет!
Последние слова она произнесла уже при Алине, внесшей в комнату кастрюлю с супом. Н. посмотрел на неё и скосил глаза в сторону соседки. Алина в ответ пожала плечами и беззвучно усмехнулась. Затем она достала из серванта посуду и разлила суп по тарелкам. Соседка повернулась, увидела Алину и сказала:
- Здрасте! Я смотрю, вы так рано сегодня. А я тут у вас телевизор смотрю. Вы не возражаете?
- Смотрите, конечно, - ответила Алина без тени доброжелательства. Садись, - сказала она Н., выдвигая из-под стола табуретку.
В это время раздался звонок.
- Ага, это внучка моя из школы пришла, - сказала соседка, поднимаясь. - Ну, пошла я её кормить, - и она вышла из комнаты. Вскоре в коридоре послышался её голос - но не развязно-подхалимский, а грозное рычание.
- Опять двойку получила?! - бушевала она. - Ну сейчас я тебе покажу! Будешь знать, как плохо учиться! Как же ты в Великой Редакции будешь участвовать! - и вслед за тем раздались звонкая затрещина, детский крик и плач.
- Это ужасно, - скривила губы Алина, вставая и закрывая дверь. - И так каждый раз.
- Бедная девочка, - заметил Н. - А никто не пробовал вмешаться?
- Нет, естественно. Она ведь, в общем, права. Надо же детей воспитывать.
- Ты так думаешь?
- Естественно, - фыркнула Алина. - Меня знаешь как в детстве пороли? До сих пор рубцы остались. Ладно. Куда мы отправимся? - спросила она, перестав обращать внимание на продолжающиеся крики и вопли, сопровождаемые нотациями: "Ты у меня полюбишь Великую Редакцию! Ты у меня будешь уважать Ответственных Товарищей! Ты у меня будешь со Зверюшками бороться!"
Н., не задумываясь, ответил:
- К мосту.
- Что тебя туда все время так тянет?
Н. пожал плечами.
- Ну хорошо, - согласилась Алина. - Там позагорать можно будет.
- Съездим как-нибудь на водохранилище? - осмелев, предложил Н.
- Вода ещё холодная.
- Ты думаешь? Ну потом.
- Потом сессия будет, - возразила Алина, но тут же смягчилась и улыбнулась. - Ладно. Съездим как-нибудь.
Речь шла о водохранилище, расположенном выше города. Ниже плотины гидростанции вода в реке круглый год была холодной, и в ней никто не купался.
- Подожди немножко в коридоре, - сказала Алина, когда обед был закончен. - Я купальник надену.
Послушно, хотя и несколько неохотно, Н. вышел в коридор и, прислонившись к стене, стал ждать. Из-за двери доносился приглушенный голос соседки. Судя по всему, экзекуция закончилась, и бабка читала девочке нотации: "Чтобы осуществлять Великую Редакцию, надо хорошо учиться. Чтобы любить Ответственных Товарищей, надо хорошо учиться. Ты пока ещё маленькая, работать тебе рано, поэтому надо повышать свои знания. Так ты участвуешь в Великой Редакции. Ты же хочешь, чтобы Великая Редакция закончилась поскорее, верно?" Наконец, появилась Алина. Она заперла дверь, и они вышли на улицу. Девушка взяла Н. под руку, и они зашагали по тротуару. Н. шел, смущенный и гордый своей ролью, стараясь соразмерить шаг с походкой Алины.
Передвигались они не слишком быстро. Верная своей женской натуре, Алина заглядывала по пути во все магазины, ничего не рассчитывая купить, а только на всякий случай. Н. несколько стеснялся заходить туда, где торгуют исключительно предметами женского туалета, и несмотря на все свое желание быть рядом с Алиной, он бы охотнее постоял на улице, подождав её. Но Алина крепко держала его за локоть, и выбирать не приходилось. Так они и входили в двери вдвоем, хотя из-за узости дверных проемов это было довольно неудобно. Внутри Алина осматривала пустые прилавки, убеждалась, что ничего полезного нет, и они шли дальше. Впрочем, торопиться было особенно некуда, и Н. радовался жизни и млел от свалившегося на него счастья.
