В середине февраля она заявила мне, что перестала испытывать от меня сексуальное удовлетворение. Я припомнил ей историю с её осенней подругой, потом, зачем-то, историю с пистолетом. Мы разругались. В том же месяце я сочинил пародию на известную пословицу. Вот она: - Не плюй в колодец, вдруг там кто-то сидит.
В апреле у меня была депрессия. Мне в очередной раз было сказано, чтобы я убирался, но не поэтому. Она сказала, что только когда у меня депрессия, я веду себя естественно. Я сказал, что болезнь сама по себе явление противоестественное. Она сказала, что это глупости. Она снова стала много пить.
Я спросил её, зачем она пьёт. Она сказала, что хочет почувствовать жизнь в её чистом виде. Я сказал, что она всего лишь пытается уйти от жизни, но пустота - это ещё не ясность. Она сказала, что нужно уйти, чтобы увидеть жизнь со стороны. Нужно уйти, чтобы понять, куда нужно вернуться. И нужно ли возвращаться вообще. Я сказал, что не всё можно увидеть со стороны. Со стороны мы с ней нормальные члены общества. Она сказала: "А разве это не так?" Подумать только, она полагала себя нормальным членом общества. - Я никому не причиняю зла.
Всё это ерунда какая-то. Не об этом нужно вспоминать.
Во что она была одета... как она красилась... что она носила... что пила... Из будущего, это значит, со стороны? Что это значит?
Она сказала: "Зато есть вещи, которые видно только со стороны". Я не нашёлся, что возразить ей. Она всегда была права. Странно.
В апреле она сильно простудилась.
Она вышла из дома в одном тонком плаще, надетом на водолазку, ничего не сказав мне. И до костей продрогла на остановке. Неужели она на что-то надеялась? Или это было само отчаяние. Просто она больше не могла придумывать и строить планы, которые срабатывали или проваливались, но всегда возвращали её к себе самой, она отчаялась. У неё осталась одна только её судьба, и она отдалась ей, пусть это было наивно. Вера всегда наивна. На что она надеялась? Что с ней произойдёт какая-нибудь волшебная история вроде тех, что расписаны в летописях сказочных королевств? Она что, впала в детство? Она просто отчаялась. Она поверила, что что-нибудь непременно случится с ней, плохое или хорошее, неважно - жизнь не бывает плохой или хорошей,- что-нибудь, она не знала, что, в этом-то и заключалась суть. Прежде каждый из её планов сулил ей что-то, но всегда что-то, что она предполагала добиться, следуя ему. Что-то, о чём она знала, частица её самой, какой она была. В этом не было ничего нового, и не могло быть.
Она поняла, что любовь - это не метод. Я сказал, что может быть, ей просто не повезло со мной. Она сказала: "Нет. Любовь - это не метод". Для того чтобы любовь стала жизнью, нужно отречься от всего остального, забыть обо всём кроме неё, только тогда она станет явью, дышать её воздухом, одеваться по её погоде. Но всякий раз она оказывается меньше чем мир, её всегда слишком мало, чтобы она стала жизнью. Я сказал: "Жизнь не может наступить, она есть всегда". Она сказала: "Нет. Всегда, значит, во всём, а это неправда". Я сказал: "Иногда приходится довольствоваться малым, но ведь всё относительно". Она сказала: "Может быть, сойти с ума - это выход, но я не сумасшедшая". Я сказал, что всегда можно найти выход из сложившегося положения, но никогда - из любого положения; нельзя установить вечный мир, но всегда можно примирить двух или несколько противников. Она сказала: "Из двух камней, если их сложить, не вырастет дерево". Я сказал, что-то, что она говорила про любовь, уже высказано в фильме "Девять с половиной недель" с Мики Рурком и Ким Бэссинджер. Она сказала: "Я испытала это на своей шкуре". Я сказал: "На ней это не отразилось". Какой я умный.
Дурак.
Я попытался сменить тему, но она сказала, что хочет принять ванну. Она ушла.
Она заехала в какой-то дикий район на окраине, где и простудилась, стоя на остановке в ожидании трамвая в тонком плаще, надетом на водолазку.
Ей всегда было нужно больше, чем я мог взять с собой.
Она боялась оказаться в клетке, потерять возможность искать, идти дальше - это был её кошмар, её страх. Но уйти от жизни нельзя, это правда, что жизнь во всём. Она просто боялась. Мы всегда сидим в клетке, внутри или снаружи, но мы всегда в клетке. Хотя иногда снаружи всё-таки лучше, чем внутри.
Объяснить можно всё. Нет! Почти всё. Сколько ни изощряйся, оно всегда останется, это Почти, оно неистребимо как жизнь. В нём-то всё и дело, оно всегда остаётся, оно недостижимо как горизонт. Банальное сравнение, но что делать, точное. Они объяснят вам всё. Они придут, захватив с собой стопку тестов, они попросят вас написать что-нибудь на клочке бумаги и станут сверять ваш почерк с образцами в долгих таблицах, и найдут. Они объяснят вам всё. Она заглядывают вам в глаза и говорят, что всё очень просто. Любой анатом объяснит вам, как устроено человеческое тело, как работает организм. Но ни один анатом не объяснит, чем живое тело отличается от мёртвого. И если вы спросите его, он переменит тему и станет говорить о том, как хорошо быть здоровым, это нетрудно. Разве вы станете спорить? Разве вы скажете, что быть больным лучше? Он говорит это, потому что ему нравится говорить правду, пусть даже она очевидна. И аккуратно собирая свои бумаги в стопку, он скажет: "Только захотите! Вы должны только захотеть этого". Что он может ещё? Ничего, кроме того, что он может - ничего. Ведь если бы вы хотели, разве не произошло бы это само собой? Ведь иначе, это не более чем выдумка. Есть люди, которые хотят очень многого. Есть люди, которые не хотят ничего меньшего чем то, чего они хотят. Есть люди, которые хотят больше, чем то, что они знают о том, чего они хотят. Они не насилуют своё воображение тщетными потугами, это скучно. Я догадывался, что такие люди есть.
Её зовут Нина.
В сущности, она помогла мне. Она сказала: "Я никому не причиняю зла". Я думал, что мне конец - оставшись без работы, друзей, а значит, и связей, своего угла, который я закрывал на ключ,- его я всегда носил с собой и боялся, что однажды потеряю. Я здорово испугался. А оказалось, что всё не так уж и плохо. Теперь я зарабатываю даже больше чем прежде, при этом не выходя из дома. Нелепо бояться потерять то, без чего всё равно не останешься. Должен же я где-то жить. Я спросил её: "Ты не боишься остаться одна?" Она сказала: "Всегда можно выйти замуж". Я почувствовал обиду, потому что за день до этого сделал ей предложение. Даже не помню, согласилась она тогда или отказалась, не уверен. Кажется, она не ответила.
- Я никому не причиняю зла.
Она не ответила.
Мне пришла в голову мысль: "Можно пожелать иметь то, что имеет кто-то другой, но невозможно пожелать превратиться в него, стать им". Я исчезну, а он останется - вот и всё, что произойдёт. Кто же этого пожелает? Обладать тем же самым, оставаясь при этом самим собой - это пожалуйста. Но ведь так не бывает.
