Для удобства зрителей картина создавалась одновременно в нескольких местах зала. Шесть огромных кругов вспыхнули высоко над головами, и в них появились увеличенные изображения танталуса-1, так теперь называли главного родоначальника всех танталусов. Все шесть танталусов-1 подергивались и шевелились, одинаково и в такт, словно проделывали гимнастические упражнения в фантастическом физкультурном параде. Это и был парад. Один танталус сменялся другим, вплоть до последнего, десятого, открытого недавно на Соломоновых островах.
Затем были продемонстрированы деяния преступных обвиняемых.
Зрители увидели поникшие растения на сахарных плантациях Ямайки, африканских слонов, беспомощно распростершихся на земле.
— Дело не только в слонах, — сказал диктор, — но и в опыте Нгарробы.
Барч, конечно, знал про этот опыт, о котором было так много разговоров. Найдя тушу мамонта в слое вечной мерзлоты в Сибири, Нгарроба сумел оживить некоторые его клетки, в том числе производительные. Он ввел их двадцати слонихам из Африканского заповедника. Нгарроба рассчитывал, что, если эксперимент удастся, он получит помесь мамонта со слоном. Тогда во втором поколении тем же искусственным путем, используя новую порцию размороженных клеток мамонта из оставленного запаса, можно будет вывести животных, которые уже на три четверти станут мамонтами. Четвертое потомство, если бы удалось довести опыт до конца, дало бы «чистокровных» мамонтов с ничтожной чужой примесью в 1/16, с которой можно было бы и не считаться.
Мамонтами Нгарроба предлагал населить Антарктиду, единственную часть света, где животный мир был все еще беден.
И вот танталус сорвал самый первый опыт. Если его и начать снова, одним поколением мамонтов будет меньше.
— За одно это, — сказал сосед Барча, — танталус заслуживает сурового осуждения.
Но не только это числилось на счету танталуса. Плановое бюро огласило цифры. Тысячи тонн загубленного сахарного тростника и другого сырья, осложнения в поездках людей, связанные с карантином, который пришлось ввести во многих районах, — бесчинства многоликого вируса дорого обходились человечеству.
— Но танталус не только вреден, — сказал диктор. — Ради объективности нужно сказать, что он оказывает и пользу. Притом — большую. Установлено, что танталус способствует росту растений. Даже сахарный тростник в первый период заболевания делал быстрый скачок в росте, а потом развитие останавливалось и растение погибало. На рост же бамбука один из танталусов, известный под номером четвертым, оказывает удивительное воздействие. Бамбук, как известно, и так растет быстро, но тут он вытягивается прямо на глазах. Кроме того, улучшается структура тканей — бамбук становится прочнее и гибче. Для всех художественных работ «танталусский бамбук», как его назвали, считается теперь самым лучшим.
Барч с нетерпением ждал, когда диктор перейдет к тому вопросу, разрешению которого Барч отдал столько сил.
И диктор сказал наконец:
— Танталус-1 жил в верховьях Амазонки тихо и мирно, пока человек, охвативший своей деятельностью всю планету, не добрался и до этих глухих мест. Прорубленные просеки открыли дорогу в лес солнечным лучам. Сооружение плотин, городов, заводов способствовало занесению в растительные дебри разных химических веществ, с которыми танталус-1 прежде не сталкивался. Он оказался повышенно чувствительным к некоторым из них — не только к марганцу, породившему танталус-3, но и к обыкновенной известке. Началось бурное формообразование с изменением свойств.
И вот теперь нужно решить, как с ним поступить.
— Заключить в тюрьму, — сказал сосед Барча, первый попросивший слова. — И немедленно. Как изолируют сумасшедшего. Ведь о сумасшедшем никто не может сказать, что он сделает в следующий момент. Так же обстоит дело и с танталусом.
— Подвергнуть заключению вирус со столькими положительными свойствами? — удивился Свенсен. — Такого не бывало за всю историю существования тюрьмы микробов!
— Отказаться от возможности ускорять рост растений? От сверхпрочного бамбука? — поддержал его еще кто-то из защитников танталуса.
— И от гибели сахарного тростника и от заболевания слонов, — иронически добавил голос с противоположного конца зала.
— Против танталуса-2 и танталуса-3 сейчас найдены эффективные средства!
— А кто знает, что принесет танталус-11? Как и всегда почти всякий сидевший в зале стремился высказать свое мнение.
Больше всех горячился Свенсен:
— Если мы оборвем стихийный эксперимент, поставленный природой, — говорил он, — мы не узнаем много такого, до чего дойдем в наших лабораториях, может быть, только через десять или двадцать лет.
— Что важнее: человек или микроб? — возражал представитель Планового Бюро. — И какова тут роль природы? В конце концов активность танталуса вызвала не природа, с которой он жил в мире тысячи лет, а человек. Вся деятельность танталуса за последнее время — это фактически восстание против человека, против его дел…
— Вы забываете про бамбук! — взволнованно крикнул кто-то.
— Ну, знаете, бамбук получается слишком дорогим!
По нескольку человек сразу нажимали кнопки, требуя дать им возможность бросить хотя бы реплику. Диктор-диспетчер едва успевал предоставлять слово.
В самый накал страстей, когда на пульте диктора горела добрая дюжина лампочек, раздался голос Карбышева:
— Вношу предложение!
Шум в зале стих. Основателя заповедника микробов знали и к его мнению прислушивались.
— Предложение такое, — сказал Карбышев. — Танталусов — всех без исключения — изъять и заключить в тюрьму микробов. Оставшихся вне тюрьмы полностью уничтожить. В тюрьме отвести танталусам отдельный корпус: для каждого лабораторию и тридцать в резерве для будущих, которые еще возникнут. Мы заменим стихийный эксперимент природы планово-поставленными опытами. Используем все средства воздействия на микроорганизмы, которые нам только известны. И как только получим стойкие виды с полезными свойствами, будем выпускать их на свободу.
Предложение поставили на голосование. На табло, вспыхнувшем на потолке, замелькали цифры. Они сменялись по мере того, как собравшиеся в зале нажимали кнопки у кресел.
500 — «за», 00-«против».
Диктор сообщал о решении всему свету.
Противники танталуса и защитники, только что ожесточенно спорившие, устремились к выходу.
Карбышев беседовал о чем-то с Нгарробой и Сунь-лином. Все трое внимательно посмотрели на подходившего Барча.
— Знаете что, — сказал Карбышев. — Мне кажется, вам больше нечего делать на Земле. То, чему мы были свидетелями сегодня, — по-видимому, последний на Земле бунт природы против человека. На Венере — дело другое. Там полно никому не известных микроорганизмов. Это, можно сказать, сплошной заповедник дикой природы. И на каждом шагу опасности. Мы подбираем сейчас первую смену для постоянной научной станции на Венере. Подумайте об этом, а?
