— Куда это?
— Не скажу, — она забросила старые туфли в помойку. — Спасибо тебе.
— Стой. Одну не отпущу, не нравится мне все это.
— Я далеко поеду.
— Поехали. В Шамбалу! Раз тебе так хочется.
Они сели в набитый битком автобус. Слава был уверен, что вечером их встретит дома новый антрикот, и ему было хорошо, впереди два выходных, что-нибудь обязательно придумает.
— В Африке гориллы, злые крокодилы, не ходите, дети, в Африку гулять, — мурлыкала Мила, пересаживаясь уже в который раз, Слава совсем потерял этому счет. Ориентироваться перестал еще раньше, поэтому смело шагнул навстречу судьбе, когда двери открылись у какой-то совсем негородской обочины.
Вернувшись метров сто по проселочной дороге, Мила уверенно пошла по шоссе, изредка останавливаясь, чтобы поднять руку — Слава понял, что она хочет остановить машину. Загородив ее фигурку своей мощной спиной, небрежно оттопырил палец и слегка помахал, как привык в городе. Дождя здесь уже не было, и выглядел он с зонтиком довольно нелепо, но странная эйфория не покидала и заставляла раз за разом сигналить кистью навстречу машинам. Уцепившись за рукав пиджака, Мила дернула с силой вниз и повисла на его плече, махая над головой черной косынкой. Странное сооружение из двух машин — одна над другой, проехав метров десять вперед, замерло, подобно поверженному джинну из арабской сказки.
Подбежав к отворившейся дверце, Мила что-то быстро спросила и махнула Славе, влезая на подножку. Ни разу в жизни Слава Зарайский не ездил на грузовых машинах. Но в то, что дело стало приобретать действительно серьезный размах, еще не было сил окончательно поверить. Даже когда серая плоскость асфальтовой полосы покатила в глаза, убегая куда-то под ноги, разделенная на двое белой, изредка рвущейся лентой краски, он только впал в сонное оцепенение, как в трехлетнем возрасте по пути в детский сад. Все — и дорога, и придорожные канавы, лес, кабина, водитель, болтающая о чем-то девочка, казались ему игрушечными, или, в лучшем случае, выведенными на экран дисплея.
Над ними иногда пролетал маленький желтый вертолет, похожий не то на сумасшедшую канарейку, не то на распухшую суетливую золотую рыбку с почерневшими плавниками; мирно зависая впереди, сзади, с боков, он нес странное ощущение уюта и защищенности. Мимо проезжали другие, такие все разные, большие грузовики и легковые, кажется даже проскользила опять та, знакомая, с темными стеклами. Мила спала у него на коленях, Слава сам не заметил, как разговорился с водителем. На одной из стоянок водитель вышел, чтобы набрать воды, место это было известное — чистый родник, машин стояло много. Здорово затекли ноги, но Слава решил не выходить, не хотел будить девочку. Надо бы как-то возвращаться назад, солнце стояло во второй трети горизонта. Часы остались дома, хорошо, если паспорт с собой, во внутреннем кармане этого пиджака. Назад, скорее назад! Черт бы с ней, с бомжовкой этой. Убьют ее. Пусть убьют. А потом изнасилуют. Или наоборот. Тоже — пусть. Домой хочется, и спать хочется, но надо возвращаться! Возвращаться… А теперь, ядрена цаца, на тебе хочу жениться… Дорога почему-то оказалась горной, опасно накренившейся в сторону бездонной пропасти; повсюду, даже на желтом небе, росли пальмы, причем не просто так росли, а ухмылялись деревянными негритянскими лицами — почти как у Милы, только старыми и бородатыми. А рядом сидел чукча в чалме, играл на домбре и пронзительно пел:
— Пусти, дурак! Навалился, как мешок говна!..
Слава вздрогнул, даже подскочил слегка. Чукча выпорхнул наружу и вдруг оформился в четкий силуэт давешнего бандита — Атабека; Атабек стоял, привалясь к белой Ауди. Слава с удивлением отметил, что Мила не спит, а вжавшись почти под самые его ноги, испуганно смотрит на дверцу, словно ожидая возможного удара.
— Эй, зачем…
— Потом. Где мы?
— Не знаю, стоянка какая-то то. Водитель, вроде, за водой ушел, ты спала, я не хотел… — в это время открылась дверца. Хмуро бросив флягу куда-то вглубь, водитель недовольно буркнул:
— Поехали.
Поймав его слегка удивленный взгляд, Мила некоторое время сидела молча.
— Куда едете-то? — глаза водителя ни на минуту не отрывались от дороги, он решал какую-то важную проблему, — Мне километров пять и сворачиваю. Все.
— Ну, высадите нас у своего поворота. Нам еще дальше.
— Про вас там спрашивали, про девочку. Неприятный такой народ. — Он посмотрел задумчиво на Славу, — но серьезный. Без вещей вы? Как ночевать-то будете?
— А до стоянки далеко?
— Километров двадцать-пятнадцать.
Мила забеспокоилась:
— Может повезет еще, до темноты кто и подбросит. А эти, кто такие?
— Да вот, с ментами ходили. Косички, куртка, одна, говорят, едет. Тебе бы еще внизу посидеть, пост сейчас будет…
Нехороший холодный пот пополз вниз от затылка, Слава отчего-то не хотел, не мог сказать, просто объяснить: происходящее казалось нелепым бредом. Бешено устали веки, ломило спину, внезапно он почувствовал, что необходимо облегчиться, но кругом оказалась безлесная часть какого-то полудеревенского пригорода, оставалось только терпеть и покориться судьбе. «Мифологема судьбы…» — было написано на книжке в руках у одного волосатого первокурсника какого-то другого факультета, он потом долго выспрашивал у своих знакомых, что такое мифологема, пока Левка ему не обьяснил. «Судьба это не мифологема» — открылось вдруг ему.
— Чего? — Мила смотрела на него с боязливым выражением.
— Чего чего?
— Ты что сказал?
— Ничего. Пост скоро?
Тут как раз грузовик притормозил, водитель чертыхнулся, достал из бардачка бумаги и лениво вылез из кабины. Слава тупо смотрел, как он подошел к группе других водителей, окруживших усталого гаишника. Они о чем-то спорили, гаишник документы не проверял. Водители быстро возвращались к своим грузовикам. Рядом с группой стоял еще человек, почему-то сразу выделявшийся среди остальных, он криво ухмылялся, еще двое болтались возле пустых машин, не проявляя, впрочем, особой прыти.
— Кто это? — спросил Слава водителя. Мила, возможно, знала ответ, но теребить ее не хотелдось.
— А хрен их разберет! Поехали, — злобно бросил водитель. — У нас тут та-акое творится, — какое «такое» объяснять не стал, а Славе было не любопытно.
Сразу после поворота они не остановились, Мила высунула голову и села рядом. Миновав поселок, они проехали еще немного и встали у последнего дома, почти на краю леска, обрамлявшего обширную плоскость полей.
— Вылазьте, — водитель сам спрыгнул на землю и сунулся в другую кабину. Оказавшись снаружи, Слава вспомнил, на чем они ехали: одна машина передней частью погружена на другую, а задние колеса остались на земле. Савватий весной ходил с Анной в зоопарк и там — повезло! — они увидели, как спариваются слоны. У Савватия, жалко, не было фотоаппарата, но рассказывал он об этом еще недели две, так что Слава мог себе представить слоновью любовь достаточно подробно. «Наверное, у машин — то же самое».
