— И где нам взять много прожектёров?
— Зонтик, — напомнил Митрофанов.
— Зонтик, значит? То есть, ты предлагаешь использовать его в личных целях?
— Но ты же должен проверить его в действии? Вот это и будет самая настоящая проверка.
— Ладно. Итак, проверяем?
— Можно, опять я?
— Давай.
Митрофанов зачем-то потряс зонтиком:
— Из-за какого угла сейчас выйдут сразу несколько необычайно назойливых прожектёров?
На зонтике появилась надпись: «Не из-за какого».
— Ого! — с уважением произнёс Митрофанов. — Вот, значит, как.
— Успокойся, — посоветовал Андрей.
— С радостью бы. Вот только со шпионом разберусь и тотчас же успокоюсь.
— Мне кажется, я знаю, почему на сей раз не получилось.
— Ну и почему?
— Не было ключевых слов.
— Каких?
— «Выскочит из-за куста».
— Так-так-так… — поднял брови вверх Митрофанов. — Ну что ж. Тогда переспрашиваю:
— Зонтик! Из-за какого куста сейчас выскочат прожектёры? И зонтик поведал: «Прожектёры выскочат из-за куста, который возле клумбы».
Из-за того куста действительно появились трое с сияющими взорами. Увидев Андрея и Митрофанова, прибывшие бросились к ним. Самый проворный из них изрёк:
— У меня есть к вам предложение, которое заставит вас переосмыслить свой взгляд на мир.
Какое предложение? спросил Митрофанов.
— У меня есть киносценарий. Такой прекрасный, что Голливуд отдыхает.
— А от моего наброска сюжета вообще все киностудии мира отдыхают, вставил словечко второй.
— А моя идея фильма наставит отдохнуть вообще весь кинематограф, торопливо добавил третий.
Андрей сказал Митрофанову:
— Что же ты так неосторожно разговор поддержат?
— Хотел убедиться, что это и впрямь прожектёры, — ответил Митрофанов.
— Ну и как? Убедился? Теперь как бы от них отвязаться? Наверное, это не проблема. Ведь я же хотел познакомить их с Гарниром.
— Вся и знакомь.
— Это я мигом… Эй, ребята! обратился Митрофанов к прожектёрам. У вас у всех сценарии с собой?
Прожектёры дружно воскликнули:
— С собой!.. Не забыли!.. Всегда наготове!..
— Вот и замечательно. Видите того господина в сверкающих ботинках? — кивнул Митрофанов на Гарнира. — Видим!
— Он обожает разные сценарии.
Позабыв про Андрея и Митрофанова, прожектёры кинулись к шпиону. Окружив его, принялись оживлённо говорить.
Подойдя, Андрей и Митрофанов услышали, как Гарнир умильно произнёс:
— Об этом мгновении я мечтал всю жизнь. Познакомиться сразу со стольким количеством гениальных сценаристов для меня огромное счастье. Идёмте же отсюда поскорее. Мне не терпится начать делать большое кино.
Когда шпион Гарнир и прожектёры удалились, Митрофанов спросил:
— Это что же получается? Мы подарили огромную радость этому шпиону?
— Ну и что? — сказал Андрей. — Зато тем самым спасли мир от его шпионских поползновений.
— Вообще-то да. Пусть уж лучше делает кино, чем занимается своими шпионскими делишками… — Митрофанов довольно глянул по сторонам, — Ну а теперь, когда со шпионом справились, можно продолжить изучение возможностей зонтика.
— Я так подозреваю, у тебя есть задумки на сей счёт?
— А то как же! — нетерпеливо произнёс Митрофанов и добавил: — Раз уж у нас начался здесь зоопарк в виде зайца и индюка, то почему бы ему не продолжиться?
— Что ты затеял? — насторожился Андрей.
— Да вот, к примеру, я вдруг понял, что никогда не видел живого мамонта… Митрофанов взмахнул зонтиком и…ТМ
Екатерина Четкина
ЖЕСТОКОЕ БЛАГО
2'2012
Антон проснулся непонятно из-за чего. До начала сверки данных оставалось около часа. Больше в его присутствии ни одно действие наблюдательного пункта дрейфующего космопорта не нуждалось. Всё выполнял электронный разум. Антон привык безоговорочно доверять ему, как и многие другие, работающие бок о бок с автоматическими системами.
— Вы больше не хотите спать? — вежливо поинтересовался МИРТ-2050, искусственный мозг космопорта.
— Нет, — ответил Антон, поднимаясь с койки.
— Тогда вас ждёт кофе.
— Спасибо, — кивнул он камере, установленной в личной каюте, и направился в рубку.
Вежливость, равенство и уважение были обязательной составляющей общения человека и машины. Впрочем, он действительно восхищался МИРТом — его безграничными возможностями и предупредительностью, проявлявшейся в заботе о людях. Конечно, изначально была заложена программа, обеспечивающая такое отношение, но потом правители решили, что ограниченность свободы искусственного интеллекта — прошлый век, и открыли доступ к межпланетной сети Интернет. Мир требовал реорганизации, а человеческое сознание, сформированное эволюцией, слишком зашорено, зациклено на материальном, чтобы идти на радикальные меры. Сотни лет мало кто заботился об экологии, загаживая воздух, плодя свалки и мечтая о других планетах, где будут петь птицы, журчать кристально чистые реки и зеленеть леса… С начала пришлось нелегко: кому понравятся постоянные нервотрепки, то образование поменяют, то дома возьмутся перестраивать, то полномасштабную акцию по вживлению чипов затеют. Мировое правительство ругали за пособничество электронному разуму и обвиняли в помешательстве. Дело почти до революции дошло, а потом все поняли — стало хорошо, как никогда. Пришло, наконец, прекрасное далёко! Каждому общественному статусу положена своя жизнь и достаток, учёба — бесплатна, не ленись и можешь стать хоть советником Императора, преступности — нет, свобода слова и передвижения — пожалуйста, отличное здравоохранение — повсеместно и включено в обычную страховку гражданина. Мечта осуществилась благодаря чужому машинному разуму, который смог полюбить Землю… Хотя многие не верили в такой исход, предрекали, что машины оттеснят человечество и захватят власть. Глупо, по себе других не судят. Путь содружества — прерогатива сильнейших.
— Всё в порядке? — спросил Антон, заходя в наблюдательный пункт.
Большое помещение, где одна прозрачная стена упиралась в прекрасный, бездонный космос, а вторая представляла собой скопище мониторов, светившихся призрачным голубым светом и вещавших из разных участков галактики.
— Да, — ответил компьютер.
Антон кивнул и двинулся к своему рабочему месту. Сев на мягкое кресло, мельком посмотрел на дисплеи и удовлетворённо отметил: «Всё в порядке». На пластиковой столешнице его уже дожидалась чашка кофе, доставленная роботом-помощником. Он отхлебнул бодрящий напиток, но заряда энергии и хорошего настроения не почувствовал. Что-то тяготило, огорчало и пугало его.
