Протоген! Протоген, бич наших дней. Впрыснувшие его проходят быстрый метаморфоз от плотных белковых образований, каковыми мы и есть, до газообразной ранней зачаточной субстанции протожизни. А что такое протожизнь? Не читайте схоласта Опарина, не верьте примитивному вздору насчет белковых колб природы возле гейзерных спринклеров, все это сталинистское волхвование у подсохшего древа материализма. Протожизнь это газовые амебоподобные существа, живущие непосредственно за счет энергии Солнца, их не коснулась эволюция, им нет необходимости жрать друг друга, чтобы как-то перебиться, им также не грозит состариться и умереть. Как у поэта - "Тучки небесные, вечные странники..."
Вот именно - вечные странники, вот кто эти легковесные ездоки, easy-riders, по-простому. Представляете контраст: наш типовой современник и это эфирное создание (пусть в тысячу раз больше, это же вследствие разуплотнения тканей, перехода в газовое состояние, в подлинную невесомость)! И интеллект, вроде, сохраняется. И некоторые одежды, если их предварительно обработать, тоже обеспечивают чудовищную растяжимость - это для особо стыдливых, что не хотят витать голышом. И - наконец - никаких забот! Вечность (ежели только об пик Тенериф не заденет, или молния не шваркнет), людские козни я не беру во внимание, люди, по всему видать, народ на земле временный и вечному существу мешать долго не будут), гарантированная вечность! Небожитель, воистину...
И вот, представляете, вбегает наш загнанный недотепа в ближайший подвал, извлекает, задыхаясь, эту коробочку, какую-то минуту медлит образы детства, лицо любимой, товарищи-друзья, то-се, - но, преодолев себя, дрожа, извлекает заветную ампулу, набирает полный шприц, делает глубокий вдох, тычет себя неумело в локтевой сгиб, наконец, после долгих мук, впрыскивает (тут специфика - немедленно после этого нужно выбежать из помещения, протоген действует очень быстро, и через минуту-две уже не выбраться ни в двери, ни в окно), вводит себе весь объем и - и неизвестность... Ведь как приобретают снадобье - с рук, у всякого жулья, оно и понятно - пусти такое в открытую продажу, полстраны, буквально, взлетело бы на воздух, в общем, разумная мера - но последствия! Ведь в ампуле, как правило, сильнейший наркотик, - и выскочившему на улицу кажется тут же, что он, так сказать, приятно раздувается, растет, лопаются на нем опостылевшие всевозможные плащи и штаны, он становится бочкообразным, тугие, словно мяч, конечности оттопыриваются в стороны, и главное, заветный миг - он подскакивает на бегу все выше, выше, взлетает веселый такой Моби Дик над спящей унылой окраиной...
А на самом деле он подыхает, бедолага, среди мусорных баков, под аркой трущобного дома, распростертый в подмерзающей луже, и здоровенные бурые крысы, снующие по двору, уже начинают алчно посматривать в его сторону.
ЗЛОКЛЮЧЕНИЕ
Делопроизводитель Чеботарь, идя куда-то по службе, попал однажды в незнакомый район города, причем как-то постепенно заблудился, следуя в густом потоке пешеходов без особой цели, как бы гуляя, хотя имел вполне определенное поручение. Чеботарь сперва просто приглядывался к незнакомым остовам обшарпанных зданий, затенявших извилистую улочку, затем уже, несколько встревоженный, стал высматривать в просветах между домами какие-либо ориентиры - телевышку, старый собор - но ничего такого не мелькнуло, а спросить, как на грех, было не у кого - толпа, окружавшая его, будто целиком состояла из иностранцев, скорее всего это были студенты-азиаты, в долгополых бурнусах, девушки-негритянки, почему-то скованные попарно, и какие-то ряженые-кирасиры с мушкетами через плечо. "Угораздило, - сообразил наконец Чеботарь, - это же какой-то костюмированный праздник, как теперь отсюда выбраться?" Участник карнавала в доспехах легонько подтолкнул его пикой, чтобы держался ближе к середине процессии; Чеботарь с натугой улыбнулся, дабы не нарушать мир и добрососедство, и тут же с облегчением вздохнул - так ведь вон она, телебашня! Он сделал ручкой карнавалу и попытался юркнуть в открывшийся переулок - не тут-то было! Конный стражник вымахнул из подворотни и напер на Чеботаря своим страшным жеребцом, а субъект в латах, ощерясь, несколько раз вытянул его плетью. Чеботарь завопил от боли и недоумения. Вокруг захохотали, с верхнего этажа плеснули в него чем-то, лишь скованные попарно девушки даже не подняли глаз. Чеботарь как-то сразу все понял и немедленно и навечно смирился. И дальше, по мере того, как процессия приближалась к просторному форуму с дощатым помостом, он постигал, он проникался тем неизбежным, что ему сейчас выпадет - то ли рабство, то ли каторга - ведь в глубине своего существа Чеботарь всегда ожидал чего-то подобного, то ли заточенья по навету, то ли расстрела из-за угла (что было в порядке вещей не так уж давно), - словом, он уже не пытался выбраться из густой колонны обреченных, больше того - он будто всегда брел в толпе каторжан, под кнутами конвоя.
В просветах меж островерхих крыш сверкнула, опять выказалась телевышка, но делопроизводитель уже был поглощен другим: если галеры, то многое зависит от напарника по веслу, а если этап вглубь страны, то нужно позаботиться насчет обуви - в этих сандалиях далеко не уйдешь...
РЕКЛАМА ЖВАЧКИ "МАЛЕНЬКИЙ ДЕЯТЕЛЬ"
В отличие от Демосфена современные дети-ораторы упражняются не с галькой во рту, а используют для этой цели специальную разновидность нашей продукции из серии "Лелик", в состав которой уже введены так называемые речевые стимуляторы и заложен экстракт из десятка хрестоматийных текстов, в частности, классическое "Доколе же ты, Катилина, будешь злоупотреблять нашим терпением", отрывки из фултонской речи премьера Черчилля, а также наиболее труднопроизносимые пассажи в исполнении неповторимого Л.И.Брежнева. Маленький оратор, пройдя все эти сложности в порядке, так сказать, приятного с полезным, выдувая пузыри вперемежку с бессмертными цитатами, научается с раннего возраста естественному пребыванию в атмосфере активной политической дискуссии.
ДИКТАТОР
В этой подборке много случаев с исчезновением. Для каждого из нас исчезновение - событие уникальное, так сказать, был - и нет, а разобраться - что может быть банальнее? Значит, один лектор, немолодой уже, изрядно тертый пьющий мужчина, проснувшись однажды с похмелья, обнаружил (в какой-то момент бритья) небывалое свое, даже пугающее сходство с покойным фюрером. То ли мокрая челка так упала на лоб, то ли усы, которые он решил подкоротить с целью внешнего омоложения - но налицо было ужасное подобие, прямо-таки живой слепок. Можно представить себе, что это за ощущение, когда из привычного облупленного зеркала, как бы мгновенно наложившись на столь же привычную, потертую, свою физиономию, вдруг, словно тарантул, выскочил сам Шикльгрубер и уставился плоскими (с перепою) гляделками прямо в глаза марксистского лектора! Тот сначала просто оцепенел и лишь тупо следил, как в зеркале на морщинистой шее Адольфа возникает, расплывается, а затем вяло ползет книзу алая капелька (он, таки, сильно вздрогнул от внезапного потрясения и порезался). И в эти мгновения в душе лектора произошло некое преломление, толчок, который можно было расценить как намек судьбы.
