– Ну вот, – кивнул Кобзев, словно бы радуясь, что не ошибся. – Но здесь, сразу говорю, вероятный противник посерьезнее. Не исключено соприкосновение с… – гэбист нарочито затянул паузу, – американцами.
«Неужто к латиносам», – подумал полковник. – «Гренада какая, что ли?»
– Про местные условия более подробно я смогу вам рассказать попозже, – Кобзев слегка развел руками. – Потому как сам пока всей полнотой информации не располагаю.
Надо же, признался.
– Сейчас же… – Гэбист встал. – Вас доставят в базовый лагерь. А уж оттуда…
– Лететь хоть далеко? – спросил полковник.
– Лететь больше не нужно, – ответил гэбист. – Это место, куда вы направляетесь… Оно как бы и чертовски далеко, а, с другой стороны, можно сказать, что и совсем рядом. Смотря как смотреть.
Надо же, мать его за ногу, подумал полковник, он еще и философ. Доморощенный.
– А, простите, на это правительственное задание отправляют меня одного? – поинтересовался он запоздало.
– Нет, – отрезал Кобзев.
* * *
Туманный Альбион, словно вопреки своему названию, встретил Криса ярким солнечным светом и зычным рыком мастер-сержанта:
– Ну, чего расселись?! Быстрее, быстрее.
Крис вопросительно оглянулся на Седжвика. Старший сержант, ничуть не торопясь, встал, потянулся, подхватил сумку и спокойно зашагал к выходу, где продолжал надсаживать глотку комитет по встрече.
– Так, построиться, остолопы! Вас что, нигде ничему не учили?! Так…
Тут он заметил спокойно выходящего Седжвика, осекся, начал было разевать пасть, чтобы набрать воздух для нового, особого рыка, увидел нашивки Седжвика и осекся снова.
– Снайперы?
Седжвик кивнул.
– Вам к капитану Томлинсону, сектор А-3, блок 4, 42-я комната.
Мастер-сержант сделал пометку в блокноте и, разом утратив к Седжвику с Крисом всякий видимый интерес, повернулся к остальным вновь прибывшим.
– Чего уставились! – заорал он так, что ближайший к нему морпех – здоровенный, под два метра, негр, – чуть подался назад.
– Я вас спрашиваю, учили вас хоть чему-нибудь в той поганой дыре, откуда вы свалились на мою голову?
– Сэр, да, сэр! – выдохнула шеренга.
От Томлинсона путь снайперов лежал в арсенал и только оттуда – в казармы. Крис Рид проделал его в некотором обалдении. Он еще не до конца свыкся с мыслью, что из снайпера второго сорта стал настоящим, полноценным бойцом – старшим пары. Но винтовка очень помогала утвердиться в этом.
Крис еще раз любовно повел ладонью вдоль ствола. Новенькая, только что из Квонтико, М40А1. Не просто обычная «ремингтон 700 варминт», как у Седжвика, а доработанная модель. Ствол «Арткинсен» из нержавеющей стали. Пластиковая, армированная стекловолокном «Макмиллан» ложа. И на сладкое – десятикратный «Унерлт», просветленная оптика с износостойким покрытием из фторида магния. Мечта, а не винтовка.
Окончательно же Крис поверил в чудеса тогда, когда возле его койки материализовался такой же новенький и так же отчетливо, как и его винтовка, отдающий учебным центром морской пехоты «Квонтико» рядовой.
– Э-э, капрал Рид, сэр?
Крис неохотно оторвался от созерцания чуда оружейной мысли и перевел взгляд на рядового.
– Да.
Рядовой выронил сумку и вытянулся в стойке.
– Рядовой Боллингтон прибыл в ваше распоряжение, сэр, – отрапортовал он.
Несколько секунд Крис молча смотрел на него сверху вниз… и широко усмехнулся. Заулыбался и рядовой.
– Вольно. – Крис ткнул в соседнюю койку. – Садись. Давно из учебки?
– Две недели, сэр, – выдохнул рядовой, устраиваясь на койке.
– А здесь?
– Второй день кантуюсь, – вздохнул Боллингтон.
– И что слышно? – полюбопытствовал Крис.
Интерес его отнюдь не был праздным. Распоряжение об его откомандировании в «сводную группу особого назначения» (что бы это ни значило) было сформулировано настолько двусмысленно, что понять, в чем будет заключаться его новое задание, Крис так и не смог.
– А ничего! – Боллингтон взмахнул длинными руками, точно идущий на взлет аист. – Одни носятся, словно наскипидаренные, другие, как я, ходят без дела, на Стоунхендж пялятся. Тут недалеко. А совсем под боком – другой круг камней, постарше и не такой красивый.
– Стоунхендж? – переспросил Крис. О древнем могильнике он что-то слышал, но не думал, что повидает его своими глазами. – Да что мы вообще делаем в Англии? Переброски ждем?
Боллингтон замялся.
– Говорят – да, – выдавил он наконец. – Но я не понимаю, как. Здесь нельзя посадить достаточно самолетов на всех или тяжелый транспорт.
– Ничего, – успокоил его Крис. – Скоро все узнаем.
* * *
Полковник Вяземский осторожно положил окурок на край пепельницы и прислушался, стараясь не обращать внимания на звон в ушах. Задание еще не началось, а избыток чая давал о себе знать. Полковник предчувствовал, что не успеет еще оказаться в той загадочной дыре, о местонахождении которой Кобзев предпочитал говорить глухо, как перейдет на зловещие шоколадки без этикетки, содержавшие, как подсказал ему знакомый военврач, лошадиную дозу фенамина, и будет жрать их до самого возвращения на Большую землю.
– Так и я говорю, – отчетливо донеслось из-за окна. – Кому он хочет повесить лапшу? Ну какой, спрашивается, из него Иванович, когда отец его всю жизнь был Шмулем и Шмулем же…
Полковник вздохнул и принялся бегло просматривать разбросанные по столу бумаги.
Он как раз успел запихнуть в ящик стола изрядно разбухшую синюю папку, когда за дверью раздался дробный топот.
– Ну и шо ты имеешь мне сказать, майор? Ой, простите, товарищ полковник, с очередным вас. И шо ж вам-таки нужно от бедного еврея, шо потребовалось выдергивать его среди ночи из постели, да еще и не его, а молодая девушка, между прочим, от таких фокусов запросто может заработать дефект речи, а?
Вяземский потянулся было за новой сигарой, но раздумал.
– Дело есть, Аркаша.
– Ой, да шо, не знаю я ваши дела, товарищ полковник, – замахал руками вошедший. – Вас опять будут посылать в какую-нибудь Эфиопию или другую Тмутаракань помогать местным макакам строить развитой социализм, хотя они и без того спокойно жрали свои бананы, и вы хотите, шобы Аркадий Наумович поехал на этот раз с вами, потому что в прошлый раз вам без него было грустно и одиноко и некому было доставить свежий номер родной газеты «Правда» погибающей от дизентерии части? Ну шо, скажете, я не прав? А потом ваши подопечные макаки начнут запихивать снаряд не тем концом, и то, что от вас останется, упакуют в банку из-под шпрот, и ваша безутешная вдова, рыдая, повиснет у меня на шее и спросит: «Аркаша, ну почему ты его не уберег, почему не прикрыл своим телом от вражеской пули?»
