Брюнель дал мне имя инспектора полиции, который посетил место убийства Кофейного Джо. После ленча в закусочной из семги с креветочным соусом, я нашел его в лишенном воздуха, выбеленном кабинете в обновленном полицейском участке в Холборне. Крепкий, беспокойный мужчина с редеющей имбирной шевелюрой и красным, потным лицом, он читал и перечитывал рекомендательное письмо, которым снабдил меня Брюнель, а потом передал меня заботам синемундирного констебля, который эскортировал меня к подвалу сквозь путаницу узких улочек и лишенных света дворов в трущобах Сен-Джиля.
Это было унылое, подлое место, грязнее, чем любая конюшня, с потолком таким низким, что рослому констеблю пришлось сутулиться, едва освещенное узким зарешеченным окном, куда таращилась пара мальчишек. Куча грязной соломы и еще более грязных одеял валялась у стены, большинство каменных плит пола были подняты и отброшены в сторону и земля под ними довольно глубоко вскопана. Было сыро, ужасно несло немытыми телами и запекшейся кровью. На стенах и перевернутых плитах виднелись черные пятна крови. В одном углу на посту находился имп, гнусная маленькая тварь с раздутым лягушачьим брюхом и крошечной головкой в основном состоящей из пары бледных, выпученных глаз. Когда я его пришпилил, он завизжал, оставив у меня в ноздрях странную химическую вонь.
Констебль рассказал, что этот загаженный подвал, не на много больше комнаты, которую я снимал у миссис Ролт, являлся обиталищем полудюжины людей, спавших вперемешку с апельсинами, соленой селедкой и другими товарами, которыми они вразнос торговали на улицах. Он добавил, что все обитатели, конечно, разбежались, и мне повезло, что хозяин подвала еще не нашел никого, кто привел бы все здесь в порядок, чтобы он опять мог сдать этот подвал.
Я подумал, что злоба импа, наверное, имеет такое же отношение к проблеме хозяина подвала, как и убийство Кофейного Джо. Я показал на мальчишек, которые следили за нами сквозь решетку маленького оконца, и выразил удивление, что кого-то могли убить в помещении, где обитало полдюжины людей, посреди района столь перенаселенного, что занятие любого становится сразу известно всем.
«Да это же логово самых отъявленных мошенников», ответил констебль. Он был мрачноватым, с усталым обликом человека, который слишком часто наблюдает человеческую испорченность, и он не очень-то интересовался ни моим делом, ни самим убийством. «Большинство ирландцы, они не любят английские законы. Мы называем этот район Рукери, они зовут его Меленьким Дублином, или Святой Землей. У нас совсем нет свидетелей, только слухи, пересказанные одним-двумя стукачами. Оба говорят, что это сделал дикарь, но не могут прийти к согласию в подробностях. Один говорит, что он был черный, другой — что он больше был похож на индейца из джунглей Южной Америки. Первый заявляет, что все его зубы были подпилены до корней, другой — что зубы в большинстве были золотые. И так далее. Все, что мы знаем — это он убил вашего человека и все перевернул в помещении. Хотите найти что-нибудь интересное, сэр?»
Я переворачивал камни концом трости. «Я заметил, что пятна крови только на верхней стороне камней», сказал я, «независимо от того, где они лежат сейчас. Это говорит, что раскопки делались убийцей уже после того, как он убил беднягу Кофейного Джо. Он, должно быть, довольно долго времени провел за этой работой.»
«Несомненно, что люди следили за дверью и окнами, и несомненно, они видели, когда он, закончив, уходил, но они никогда нам не скажут. Но это неважно, сэр. Ваш человек сбежал из колоний, а это убийство сохранило время судьи, присяжных и палача.»
Констеблю почти не понадобилось поощрения с моей стороны, чтобы покинуть подвал ради слегка более свежего воздуха во дворе. Я смутно слышал, как он прикрикнул на двух мальчишек, но я уже устанавливал принесенное с собой блюдце и наполнял его бренди из бутылки, которую приобрел в той закусочной, где позавтракал.
Бренди загорелся ярким голубым пламенем и праздничный запах чуть освежил зловонную атмосферу. Я отступил и ждал, посасывая пластинку ячменного сахара, и в конце концов откуда-то из теней появилось бледное лицо. Оно разевало рот, словно только что выловленная рыба, ручейки крови лились из зияющей раны на горле, капали на пол и истаивали там дымом, это лицо с жадностью склонилось к испарениям, подымающимся от блюдца с горящим бренди.
«У меня такая ужасная жажда», снова и снова повторял дух с умоляющим хныканьем. «Лишь бы только смочить немного губы, мистер, и я покажу все, что вы пожелаете.»
Он и так мне все рассказал, когда я его заставил. Как и большинство ревенантов, он сильно путался, но чтобы понять всю историю, потребовалось всего несколько минут. Похоже, что Кофейный Джо направился в Лондон, как только закончились его три года каторги, движимый предметом, который он нашел в мерзости туннеля под Темзой. После возвращения в Лондон ему потребовалось много выпивки, чтобы набраться храбрости, но в конце концов он сдружился с одним из мужиков, у которого в этом подвале был соломенный тюфяк, и пошел сюда с ним, намереваясь забрать свою находку. Ревенант не слишком-то помнил человека, который вначале преследовал, а потом напал на Кофейного Джо, он смог лишь сказать, что это сильный мужик, которого все боялись.
«Он очень сильно мне угрожал, но я обманул его, правда? Я сказал ему, что спрятал это под полом.»
«Откуда он узнал, что вещь у тебя?», спросил я.
«Он сказал, что его хозяин услышал историю о том, что я нашел, и увидел, что предмет повлиял на меня. И это правда, мистер. Моя рука никогда уже не была той же самой, как я это нашел — она ужасно болела и принесла мне немало хлопот. Мне надо было остаться в колониях, но она мучила меня каждую ночь, и только тогда обрела покой, когда я поклялся вернуться.»
Он снова стал умолять о выпивке, чтобы заглушить свою боль, и сильно надулся, когда я заставил его говорить прямо и сказать, где спрятана вещь. Как только он выдал свой секрет, я избавил его от страданий и нашел слабый камень в стене и маленькую коробочку за ним, завернутую в грязный обрывок материи.
Моя правая ладонь начала отчаянно ныть и вкус крови наполнил рот, когда я развернул то, что Кофейный Джо украл в туннеле под Темзой.
Две косточки человеческого пальца, почерневшие от долгого времени, но все еще державшиеся вместе на полоске кожи.
x x x
Я следовал направлениям, что дал мне констебль, в сторону Айлингтона, когда двухколесный экипаж вынырнул из густого потока уличного движения и резко остановился на обочине. Водитель — человек с тупым взглядом и странной формой головы, слишком маленькой для его тела — равнодушно уставился вперед, не обращая внимания на оживленную ругань другого возчика, которому пришлось резко остановить лошадь, чтобы избежать столкновения. Дверца экипажа распахнулась и, словно полуоткрытый складной нож, оттуда высунулся пассажир и закивал мне — это был седовласый человек с сеанса, доктор Преториус.
